Правила европейского движения, или Как совместить несовместимое
Участники так называемой «вильнюсской десятки», встречаясь в пятницу в македонской столице Скопье, призвали нынешние страны НАТО не поскупиться и принять в расширяющийся альянс всех скопом. Мало у кого вызывает сомнение, что в ноябре в Праге, как минимум, половина из стран-претендентов получит приглашение в альянс и начнет тяжелую работу по фактическому присоединению к вашингтонскому договору. Натовская же бюрократия в Брюсселе ломает голову, прежде всего, над тем, чтобы, не поступаясь принципами и стратегическим преимуществом, отыскать в новом тысячелетии место в альянсе и для России. По сути дела, именно это остается до сих пор ключевым вопросом, на который до сих пор нет определенного и устраивающего всех ответа.
«Русский вопрос» для сегодняшнего Брюсселя — своего рода лакмусовая бумажка и пробный камень. От темпов расширения НАТО и от нового типа партнерства с Россией зависит геополитический выбор способов и форм, которыми будет обеспечиваться европейская безопасность и стабильность. Тем не менее густой туман, окутывающий критерии, по которым будут отбираться новые полноправные члены Североатлантического альянса, не дает возможности заглянуть слишком далеко и увидеть политические детали.
Чем окажется НАТО через несколько лет для своих членов и примкнувших к нему государств — старшим братом или сообществом партнеров? Чем продиктовано стремительное расширение партнерского влияния альянса — инфильтрацией в стратегически важные регионы мира или глубокой взаимной совместимостью?
Что такое НАТО — цель или средство?
На эти вопросы нет однозначных ответов. Приблизиться к пониманию происходящего можно, лишь найдя ключевое звено. Такое звено — Россия.
Высокопоставленный представитель делегации США в штаб-квартире НАТО в Брюсселе вполне серьезно убеждал корреспондента «МЭ», что выбор новых натовских государств будет исключительно политическим решением. Чтобы лидер каждой из 19 стран —участниц блока поддержал того или иного претендента, ему придется взвесить множество обстоятельств и факторов: от географии до ситуации с положением национальных меньшинств. Лидерам стран придется подумать и над популярностью того или иного кандидата в НАТО у них дома и учесть поддержку вступления в альянс общественным мнением в самих странах-претендентах. В конце концов, в расчет будут приниматься и такие нематериальные и невоенные факторы, как приверженность к демократическим ценностям, склонность политиков и чиновников брать взятки, энтузиазм при выполнении «интернационального долга» и многие другие факторы, вплоть до частичного отказа от суверенитета во имя обязательств перед другими членами блока. «Вся совокупность политических, военных, экономических реформ, — говорил другой ответственный чиновник альянса, — нужна, прежде всего, вам самим, раз вы хотите сотрудничать с НАТО, а тем более быть членами альянса».
Дипломатия Североатлантического альянса тактично и деликатно обходит вопросы о том, можно ли вообще ставить вопрос о перспективах присоединения к альянсу Албании, Грузии или Украины и как вообще можно задушевно сотрудничать в рамках «Программы во имя мира» с отнюдь не демократическими, а по-восточному деспотическими режимами Средней Азии. Другое дело — Россия. Москва слишком серьезный партнер, чтобы можно было лукавить.
Проходившие в Москве консультации между представителями России и НАТО по вопросам формирования нового механизма сотрудничества в рамках «двадцатки», похоже, наталкиваются на серьезные проблемы. Альянс, который в ходе данного раунда представлял заместитель генсека НАТО Гюнтер Альтенбург, более четко сформулировал предложения о том, что эта самая «двадцатка» должна из себя представлять. В Брюсселе корреспонденту «МЭ» тоже подтвердили, что на самом деле допускать Россию в собственно Совет НАТО никто не собирается. Можно и нужно обсуждать лишь своего рода параллельную собственно натовской «двадцатку» с участием России в строго определенных рамках и по достаточно узкому кругу проблем и вопросов. Иными словами, Россия не станет членом НАТО ни так, ни эдак. В Москве уже выражают разочарование такой позицией Брюсселя.
Федеральный канцлер ФРГ Герхард Шредер заявил на днях, что «Европа только тогда полностью обеспечит свое мирное существование, когда Россия займет свое место в НАТО и в более далекой перспективе в ЕС».
Вместе с тем Шредер отметил, что вступление России в структуры обеих организаций потребует какого-то времени, так как сейчас это неприемлемо по «экономическим соображениям». Шредер даже определил примерную продолжительность срока, когда Россия не сможет вступить в ЕС и НАТО. По словам канцлера, это вряд ли возможно за то время, что он (Шредер) будет оставаться в большой политике.
Шредера легко понять, ведь в Брюсселе считают, что НАТО объединяет не друзей против врагов, а прежде всего, страны со схожими политическими системами, экономическими и культурными ценностями. Иначе говоря, натовская совместимость не ограничивается стандартным патроном для винтовки, а проникает до мозга костей в каждого рядового обывателя. В этом отношении Россия — слишком другая цивилизация, пусть в данный момент и дружественная. Американский дипломат при НАТО без обиняков заявил корреспонденту «МЭ», что России, чтобы вступить в НАТО (или быть туда приглашенной), нужно провести столь глубокие и дорогостоящие реформы, что займут они не один десяток лет. Можно загибать пальцы: военная реформа и профессионализация армии, полный гражданский контроль над военными, стабильная открытая экономика, правовая реформа и т.д. и т.п. Иными словами, Россия должна походить на Финляндию или Чехию — пусть победнее, но попросторнее, — чтобы натовцы сочли ее полностью «совместимой».
Бытует в брюссельских умах и представление о том, что нынешняя Россия — все еще «демократический эксперимент». Штатный политический аналитик НАТО Майкл Рюле, например, в одном из выступлений заявил: «Ясно, что позитивное развитие России станет решающим условием для осуществления благоприятного сценария. Если демократический эксперимент России окажется под угрозой... то это серьезно подорвет развитие всех евроатлантических институтов». Вот так и получается — совместимость России и НАТО в ближайшие пару десятилетий невозможна, а противостояние недопустимо.
Открытым по сию пору остается и вопрос двойного стандарта. Среди официальных кандидатов в НАТО числится Албания, чей демократический опыт вызывает глубокие сомнения, да и ряд других государств-претендентов явно недотягивает до уровня экономического и политического развития той же России. Официальная Грузия тоже демонстрирует намерения двинуться в сторону Брюсселя и ищет политической поддержки со стороны США. Неудивительно, что восточноевропейские политики рассматривают Североатлантический альянс как клуб, для вступления в который нужно лишь соблюсти формальные правила приличия: надеть галстук и начистить башмаки. Однако в случае стран Балтии Брюссель не стесняется заглянуть на кухню и проверить, не заметаете ли вы мусор под ковер в прихожей.
НАТО готов сегодня оказать содействие «реформе сектора безопасности» практически по всей Европе и даже на Кавказе, т.е. посоветовать той же Украине, как закрыть военные базы, сократить численность ее вооруженных сил, избавиться от излишков вооружения и техники и сохранить офицерский состав. Новые угрозы современной эпохи диктуют и новые правила игры. Однако политическая граница между помощью и втягиванием в альянс до сих пор не определена, и остается опасность, что альянс может выродиться в военно-политическую систему вассальной зависимости, где главная честь — это верность. Если в НАТО в ближайшие годы пригласят Албанию или Грузию с Украиной в том состоянии, в котором они находятся сейчас, то это будет означать полную девальвацию западных ценностей, для защиты которых в 1949 году и создан альянс.
