От боснийской столицы Сараево до города Добой полчаса лету на американском военном вертолете Black hawk. «Черный ястреб» стремительно прыгает вверх с сараевского аэродрома. Штормовой ветер — в Сараево всегда дует — раскачивает машину, она заваливается на правый борт и делает вираж, чтобы, набрав еще пару сотен метров, перебраться через окружающие боснийскую столицу горы. Большой яркий город хорошо виден в иллюминатор «ястреба». Прострелянные дома, сожженные высотки сверху кажутся целыми и совершенно мирными. Сараево стремительно исчезает. Пара минут — и города как не бывало. Петляющая между горами дорога, на которой не видно ни одной машины. Что-то горит. Скорее всего, крестьяне жгут старую траву. Вот и спрятавшийся на склоне горы домик, за ним другой, третий. Ярко блестит снег на северном склоне очередной горы. Впрочем, ничего кроме отвесных склонов и крохотных полян на заросших буком вершинах не видно. Сидящая напротив девушка - сержант американской армии лучезарно улыбается, показывает большой палец. Ей нравится летать в вертолете. Немецкий телеоператор молча прилип к окуляру камеры. Снимает. Что снимает? Спросить невозможно. Black hawk не перекричишь.
«Ястреб» выскользнул из-за очередной горы и стремительно ринулся вниз в долину. Город Добой. Республика Сербска. Петляет река Босна. Перепрыгнув через линию высоковольтной передачи, вертолет плавно садится на засыпанную щебнем площадку. Бело-красный польский флаг. Группа солдат в полной боевой выкладке. Отстегиваем ремни и, инстинктивно пригибаясь, отбегаем от вертолета. Что-то не так. Молоденький летчик в зеленом шлеме и с пристегнутым к правому бедру пистолетом зовет обратно. Не туда приземлились. Нам дальше. Black hawk подпрыгивает, перемахивает реку, поводит носом, как бы прицеливаясь, и высаживает наш десант на истерзанную танковыми гусеницами крохотную полянку. Это уже датская дивизия. Здесь служат балтийские миротворцы. Через пару часов Black hawk опять несет нас через всю Боснию из сербского Добоя в интернациональный Сараево.
Идет охота на волков
Сараевский аэропорт отличается исключительной строгостью служб безопасности. Пограничник дотошно исследует паспорт и боснийскую визу. Один за другим следуют вопросы: кто, откуда, зачем? Служивый старается. После 11 сентября натовские силы и контингент СФОР всерьез занялись антитеррористической кампанией в Боснии.
По самым последним данным, на территории Боснии и Герцеговины в районе города Мостар действует международная подпольная база исламских террористов «Эль муджахид». Представитель международных сил стабилизации SFOR в Боснии и Герцеговине майор Джордж Потрас официально признал этот факт. По другим данным, циркулирующим в прессе, учебный центр по подготовке боевиков находится в селениях Бочинья и Руйница под Мостаром. В организации «Эль муджахид» насчитывается около 500 арабских, боснийских и хорватских боевиков. Говорят, что в этом учебном центре видели лидера боснийских мусульман Алию Изетбеговича.
Американский офицер в штатском в штабе СФОР уверяет, что антитеррористическая кампания в Боснии — дело серьезное и долгосрочное. Разного рода исламские радикальные группы продолжают инфильтрацию на Балканы, пользуясь разногласиями между западными странами и обильной помощью мусульманских государств боснийским единоверцам и, что самое интересное, создавая в Боснии бесчисленные культурные негосударственные организации. НГО (не все, но некоторые) запросто могут обеспечивать коммуникации международных террористов, их проникновение через Боснию в Западную Европу, и финансирование, и обучение, и привлечение новых сторонников. О конкретных оперативных мероприятиях по выслеживанию и поимке террористов в штабе СФОР предпочитают не распространяться, больше предпочитают говорить о создании политических условий для того, чтобы выбить почву из-под ног терроризма. Но это дело далекого будущего. В конце февраля СФОР ловил Радована Караджича. Не поймал. Неудивительно. За пределами военных баз возможности миротворцев весьма ограничены. Да и пепелище, оставленное трехлетней гражданской войной, еще тлеет.
На войне, как на войне
Одна из главных задач СФОР — разоружение противоборствующих сторон и недопущение прямого военного конфликта, говорит голландский генерал. Согласно Дейтонским соглашениям 1995 года армии боснийцев, сербов и хорватов должны были сдать все тяжелое вооружение. Оружие, амуниция, боеприпасы находятся под исключительным контролем СФОР и никогда не складируются вместе, в одном городе или регионе. Танки отдельно, солярка для них — отдельно, а снаряды — так и вообще за тридевять земель.
— Население уверяет, что полностью сдало оружие, — смеется генерал, — но на Новый год вокруг шла такая стрельба, даже из крупнокалиберных пулеметов трассирующими пулями, как будто снова война началась.
По лесным дорогам и даже окраинам сел и городов раскидано не менее 700 тысяч противопехотных мин. Местные власти не спешат их убирать. Опасно. Патрули СФОР на машинах, броневиках, на лыжах (зимой) каждый день объезжают горные дороги. Был случай, когда погиб на мине литовский миротворец. Заблудился — поехал не той дорогой. Сразу за КПП базы СФОР в Доборе стоит целая улица разрушенных домов. Чуть дальше на огородах — столбики «Осторожно мины!» Хрупкое равновесие.
Сараевская Хиросима
Сараево — большой, яркий, красивый город. Был. Впрочем, сейчас он неторопливо оживает. В центре Сараево высится бывшее здание парламента. Выгоревший двадцатиэтажный остов. Неподалеку еще четыре «башни» зияют пустыми проемами окон. Говорят, что когда-то в них жили семьи офицеров югославской армии. Дом печати, где располагались редакции сараевских газет, обрушился и чем-то напоминает оставшиеся в Хиросиме руины. Кстати, его так и называют — «сараевская Хиросима». В сербском районе около аэропорта нет ни одного дома, не выщербленного пулеметными очередями. Линии фронта проходили прямо по предместьям города, а снайперы с ближайших высот простреливали центральную аллею и рынок. Когда-то в городе жили 600 тысяч человек. Треть населения бежала. 50 тысяч горожан было ранено и 10 тысяч убито. Может быть, и больше. Кто считал? Население всей Боснии за десять лет сократилось на миллион. Работы нет, системы социального обеспечения нет, врачей не хватает. Но уже не стреляют.
30 тысяч солдат СФОР, представители ООН и ОБСЕ — фактически единственная знающая, что она хочет, сила в Боснии и Герцеговине. В 1995 году американские самолеты принудили противоборствующие стороны прекратить огонь. СФОР их развел. Начали действовать Дейтонские соглашения. Нынешняя Босния и Герцеговина — весьма хрупкое и очень искусственное образование. БиГ состоит из Республики Сербской, причудливо охватывающей с севера, востока и юга центральную Боснию, и Федерации Боснии и Герцеговины, созданной местными босняками и хорватами. Глава БиГ — президентский совет из одного мусульманина, одного хорвата и одного серба. Два правительства — в Республике Сербской и в Федерации БиГ. Десятки политических партий. Две армии (у РС и у ФБиГ). Над всем этим нависает СФОР и миссия ООН.
Когда покинет СФОР Боснию? Представитель ОБСЕ говорит о создании демократических институтов, проведении выборов на основе законодательства самой БиГ, формировании собственной единой армии, возвращении беженцев. Может быть, через четыре-пять лет СФОР начнет сворачивать свое присутствие в Боснии. С другой стороны, высокопоставленные натовские чиновники смотрят на ситуацию в БиГ менее оптимистично и даже предполагают переложить контроль над Балканами на создающиеся европейские вооруженные силы. Пока же для самостоятельности Боснии нет прежде всего экономического базиса. 40 процентов населения не имеет работы. Значительная часть экономики — откровенно теневая. Нет налогов, нет собственных социальных программ. Но что в Сараево действительно есть, так это полиция. На каждом углу.
Снаряд для Мадлен Олбрайт
Казим продал снаряд Мадлен Олбрайт. Точнее, не сам снаряд, а чеканку на гильзе из-под снаряда. О нем написали в газете. Теперь он готовит такой же сувенир для Джорджа Буша. Казиму повезло. Он стал знаменитым и прославил на весь мир современный народный боснийский промысел — чеканку по боеприпасам. Во время войны Казим жил в своей крохотной мастерской в старой части города. «Куда я денусь — это мой дом», — говорит он.
Душан работает официантом. Он молодой парень. О войне говорить не хочет. Подает счет в местных конвертируемых марках, но охотно берет плату в евро. Один евро — две марки. Златка — продает газеты и сигареты в гостиничном киоске. Смеется — газет на русском языке у нас не бывает. А, вы из Эстонии! Знаю, знаю. Заводит глаза, шевелит губами.
— Это где-то в Средней Азии, — радостно выпаливает она.
- Местное население относится к нам хорошо, — говорит немецкий майор из штаба СФОР, — особенно старики и дети. Мужчины среднего возраста, бывает, косятся, но конфликтов нет.
Датский офицер в Добое с гордостью рассказывает, что они наняли местный оркестр и периодически проводят вечера, куда приглашают местных жителей из соседнего квартала. Люди помаленьку оттаивают.
«Ястреб» свечой взмыл в вечернее небо. В иллюминаторе мелькнули белоснежные минареты новой мечети и ярко подсвеченный православный храм. Мир и покой в Боснии сотнями лет зиждился на силе. Сначала были турки, потом австрийцы, потом гегемония Сербии и железная рука маршала Тито. Сегодня — 30 тысяч штыков из стран НАТО и их союзников. На Боснию надета смирительная рубашка. Но пациент поправляется.
