16 марта 2002 года исполняется 75 лет со дня рождения Владимира Комарова, советского летчика-космонавта, совершившего два полета в космос и трагически погибшего при возвращении на Землю из второго рейса.
В ходе первого полета на многоместном корабле «Восход» Комаров вместе с космонавтом-ученым Константином Феоктистовым и врачом Борисом Егоровым впервые в практике мировой космонавтики стартовали в космос без скафандров, что уже было «на гране фола». В условиях пресловутой «космической гонки» многоместный «Восход» спешно сконструировали из гагаринского «Востока», убрав из спускаемого аппарата катапультируемое кресло. Но разместить в корабле трех космонавтов, облаченных в скафандры, все равно не удавалось. К счастью, тот полет окончился благополучно.
Второй рейс в космос Комаров выполнял уже на «Союзе-1». Сегодня это самый надежный в мире космический корабль. В частности, его усовершенствованная модификация используется в качестве корабля-спасателя на Международной космической станции. А в то время...
Удивительно, что корабль, совершивший до этого всего два (да и то не вполне удачных) беспилотных полета, отправился в космос с человеком на борту! Однако руководство страны торопило – уже два года в СССР не было пилотируемых полетов, а разработчики корабля были уверены, что присутствие на борту пилота снимет большинство вопросов, возникших в предыдущих полетах, и позволит успешно выполнить задачу по стыковке с другим кораблем, который должен был стартовать на следующие сутки с экипажем из трех человек. После стыковки два члена экипажа второго корабля должны были перейти через открытое космическое пространство в «Союз-1».
Подготовка к полету шла в ускоренном темпе, чтобы успеть запустить корабль к 1 мая. Старт состоялся 23 апреля 1967 года. Неприятности начались сразу после выхода корабля на орбиту – не раскрылась одна из панелей солнечных батарей. Стало ясно, что «однокрылый» «Союз-1» из-за смещения центра масс и дисбаланса в системе энергопитания не сможет сблизиться и состыковаться с другим кораблем. Его запуск надо было отменять.
Ряд неприятных моментов выявился и в системе управления. Из-за запотевания не работал солнечно-звездный датчик, который должен был обеспечивать ориентацию «Союза» при спуске с использованием аэродинамического качества. Возникли сбои и в работе новой резервной ионной системы ориентации – из-за наличия в атмосфере так называемых ионных ям, о которых ранее не было известно. Космонавту пришлось ориентировать корабль вручную с помощью оптического визира.
Комаров профессионально, весьма квалифицированно и в полном объеме выполнил весь комплекс работ по оценке поведения «Союза» в полете и стал готовиться к возвращению на Землю.
Поскольку ионная система ориентации не сработала, спуск мог быть только баллистическим, то есть с большими перегрузками. Последние слова, которые были приняты на Земле: «Я – Рубин! Сейчас будет разделение...» Имелось в виду разделение отсеков. Затем голос космонавта утонул в шуме помех.
А далее случилась катастрофа: не раскрылся основной парашют, и спускаемый аппарат врезался в землю с огромной скоростью, смялся и загорелся.
После разделения отсеков и торможения в верхних слоях атмосферы события развивались следующим образом. Вышел и открылся тормозной парашют. Но он не смог вытянуть купол основного. Согласно логике работы системы вышел запасной парашют, но он не наполнился, так как оказался в «аэродинамической тени» тормозного.
Причины катастрофы не были сразу однозначно определены, и в сообщение ТАСС попала печально знаменитая фраза: «...при открытии основного купола на семикилометровой высоте... в результате скручивания строп парашюта корабль снижался с большой скоростью, что явилось причиной удара о землю и гибели космонавта».
Действительно, встреча спускаемого аппарата с землей произошла на скорости более 50 м/сек. После тушения огня на месте падения были обнаружены лишь застывшие лужи расплавившегося алюминия, из которого был выполнен корпус спускаемого аппарата, и верхний титановый шпангоут.
Государственная комиссия назвала причиной катастрофы очень тесную конструкцию парашютного контейнера и его деформацию из-за перепада давления после отстрела крышки контейнера. Но как выяснилось, парашют просто не мог выйти из контейнера. И не только из-за деформации.
Тормозной парашют должен был вытянуть основной при усилии не более 1500 кг, а фактически, как показали последующие эксперименты, он не мог вытянуть его и при усилии почти в 2800 кг.
При укладке парашюта в контейнер его забивали туда деревянными молотками – настолько большим было трение о стенки контейнера. А при спуске аппарата под воздействием высокой температуры его теплозащита выделяет смолы, которые оседают на металле. Обладая клеющими свойствами, эти смолы еще больше увеличивают коэффициент трения.
Что касается скручивания строп, то этого не было вовсе – хотя на последующих кораблях (из опасения, «как бы чего не вышло») были введены вертлюги, которые предотвращали закручивание.
Останки летчика космонавта Владимира Комарова были доставлены в Москву и захоронены в Кремлевской стене. Незадолго до гибели ему исполнилось 40 лет.
Юрий ЗАЙЦЕВ,
начальник отдела Института космических исследований РАН
