Роман Мязин, Алексей Попов и Руслан Калласте (слева направо). Фото автора
Кохтла-Ярвеский горсуд, исследовав все имеющиеся в наркоделе доказательства, посчитал необходимым вынести трем из подсудимых реальные сроки заключения.
Напомним. Из 7 обвиняемых в наркопроцессе, длившемся с перерывами чуть более трех месяцев, пятеро – Роман Мязин (25), Алексей Попов (26), Руслан Калласте (22), Яна Шмакова (21) и Алексей Добрынин (29) – обвинялись по наркостатьям, а двое – Анна Мязина (45) и Жанна Киселева (37) – по самогонной. Трое человек во время судебного следствия находились на скамье подсудимых, а четверо, среди которых большинство являлись представительницами слабого пола, оказались «вольными» участниками процесса, то есть добровольно приходили в зал заседаний.
В силу того, что обвиняемыми оказалась такая большая группа лиц и уголовное дело на них расследовала не обычная, а Центральная криминальная полиция (ЦКП), к данному наркопроцессу было приковано внимание СМИ.
Воздалось им...
Согласно вердикту суда, Роману Мязину определено 3 года лишения свободы, Попову – 3 года 3 месяца, из которых оба они уже отбыли в заключении более года. Их признали виновными в организации точки сбыта наркотиков по улице Пыхья аллеэ. Последнему из троицы – Руслану Калласте, который, согласно обвинительному заключению, сообщал первым двум о сроках подвоза «товара» и подгонял Шмаковой и ее сожителю Добрынину покупателей, суд назначил срок чуть более года, который он, будучи под следствием и судом, уже отсидел. Так что Калласте выпустили из-под стражи в зале суда. Владелице наркоточки Яне Шмаковой суд назначил 3-летнее условное наказание с 2-летним испытательным сроком. Ее сожителю Алексею Добрынину и Жанне Киселевой – по 1500 крон штрафа. Причем, Жанна была оправдана по самогонной статье, а штраф заработала из-за того, что пособничала Шмаковой в организации наркоточки.
Анну Мязину, обвиняемую в изготовлении самогона (по данным следствия, она изготовила и переправила через сына Романа Жанне Киселевой не менее 140 литров), оправдали в силу того, что предварительное следствие не смогло представить на экспертизу ни единой бутылки мязинского спиртного. Поэтому, собственно, и развалилась «самогонная» часть обвинительного заключения, что было ясно с самого начала (прямых доказательств нет, косвенные – неубедительны).
Самогонный аппарат, изъятый у Мязиной на хуторе, после суда будет передан в префектуру полиции, которая может наказать избежавшую уголовной ответственности в административном порядке. Тем не менее Анне Мязиной придется-таки раскошелиться – заплатить штраф в размере 10 дневных заработков (610 крон) за неуважительное отношение к суду, выразившееся в высказывании «развалившийся» процесс.
Язык без костей
Последнее слово подсудимых благодаря Роману Мязину превратилось в настоящий фарс. Автору этих строк давно не приходилось слышать таких откровенных и изощренных эпитетов в адрес ЦКП, занимавшейся данным наркоделом. Очевидно, Мязин не посчитал необходимым посоветоваться относительно последнего слова с защитником, иначе вряд ли он сказал бы то, что задумал, в зале суда.
В частности, рассказывая о допросах и методах расследования дела, Мязин заявил, что это был «ментовский беспредел», который устроили «бандитские отморозки», добавив, что ЦКП – банда под предводительством Александра Жегулова.
Как и следовало ожидать, в последнем слове сын и мать Мязины, Алексей Попов и Жанна Киселева виновными себя не признали и, вероятно, будут обжаловать приговор. Киселева вообще назвала обвинительное заключение сфабрикованным и сказала, что давала первоначальные показания из-за морального давления полиции на нее лично и ее беременную дочь, которую якобы обещали «подержать» в камере.
Яна Шмакова очень спокойно, даже несколько обреченно подтвердила, что делала все, в чем обвиняется, и очень в этом раскаивается. Анна Мязина в последнем слове попросила разрешения рассказать о том, какой хороший у нее сын, и пыталась объяснить суду, что не следует особенно доверять не очень положительной характеристике с места работы.
Руслан Калласте, мать которого находилась в зале суда и, почти не переставая, плакала по поводу судьбы сына, частично сознался в содеянном и добавил, что никого не считает сумасшедшим или дураком (в том, что Яна Шмакова психически нездорова, постоянно подчеркивали два его подельника – Попов и Мязин). Молодой человек попросил суд быть к нему снисходительным, сказав, что всему виной – героин: «Я пытался выбраться из этого водоворота два раза, лежал на лечении, но увы... Только в тюрьме, увидев неизлечимо больных людей (ВИЧ-инфицированных. – Авт.), я понял, что мое будущее должно быть другим».
Рефреном...
Надо заметить, что во время процесса и в последнем слове подсудимые открыто заявили об инциденте, который произошел якобы во время слушания дела. Эта мысль рефреном проходила и в разговоре с матерью одного из подсудимых. Деталь не то чтобы любопытная, но странная. Речь идет об одном из свидетелей – сотруднике ЦКП, который, по словам подсудимых, прямо в зале суда, проходя мимо троицы Мязин–Попов–Калласте, угрожал им. Подсудимые заявили «МЭ», что они подали заявление в Полицию безопасности с требованием проверить видеозапись того момента, но получили ответ, что... в данный отрезок времени, на который они ссылались, камера была сломана.
