Этот артист был обречен на славу еще до своего рождения. Его фамилия - Райкин. Однажды он сказал: «Мне было бы легче в этой профессии, если бы я был не Райкин, а, скажем, Тютькин. Мой отец - Эверест, и даже если ты сам - гора, то по сравнению с ним все равно могильный холмик».
Лет десять назад я впервые брала у него интервью. Вежливо поздоровалась, включила диктофон: «Константин… Простите, не знаю вашего отчества…» Он уставился на меня с глубоким изумлением и с совершенно непередаваемой интонацией заметил: «Я полагаю, имя моего отца достаточно хорошо известно». Мгновенно сообразив, что натворила, я потеряла дар речи. А придя в себя, промямлила: «Наверное, это не так плохо, когда фамилия художника прежде всего ассоциируется с его собственным творчеством». – «Да, конечно», - строго кивнул он, очевидно, решив, что журналистка умышленно прибегла к такому странному трюку. Откровенно говоря, даже себе до сих пор не могу объяснить, каким образом могла вдруг выпасть из сознания прямая родственная связь отца и сына Райкиных. Видимо, действительно в этот конкретный момент видела в своем собеседнике не сына великого артиста Аркадия Райкина, а талантливого актера, художественного руководителя знаменитого театра «Сатирикон» Константина Райкина.
Талант, возможно, по наследству передается, хотя и это сомнительно, но аншлаги по наследству не передаются точно. Меж тем в театре «Сатирикон», который он возглавляет, всегда аншлаг.
«Сатирикон» создавался как праздничный театр. Добился ли его создатель того, чего хотел? «Как это? Как я могу добиться, чего хотел? Это значит - смерть. Скажу: «Я добился того, чего хотел… А!» - и умер тут же. Искусство никогда не достигает цели. Цель, конечно, есть, и у меня очень высокий уровень притязаний. Но мы двигаемся, развиваемся. Мы собрали кучу призов, нахватали все самые престижные театральные премии. Но разве это серьезно? Это все приятно очень, но я совсем другого хочу. Мне нужно вообще царствовать над миром».
Меж тем редкий театр может похвастаться не только премиями, но и своим собственным зрителем. У «Сатирикона» он - есть. Видимо, поэтому театр может позволить себе известный риск, например, поставить малоизвестную пьесу. Впрочем, Константин – Аркадьевич! – Райкин называет это иначе. «Почему - риск? Мы просто зарубежной классикой занимаемся. Потому что классика - это качество. Ставить что-нибудь - всегда риск. Неизвестную пьесу вообще неизвестно, как ставить. А если ставишь известную пьесу, все эти бездарные борзописцы потом начинают говорить: «Ну разве это тот Шекспир?! Ну разве это тот Мольер?!» Все же знают, как нужно ставить классические произведения, поэтому здесь тоже большой риск».
Он не отрицает зависимости артиста от публики, хотя многие его коллеги категорически настаивают на обратном. «Зависимость есть, безусловно. Но в этой зависимости артисту нужно быть лидером. Ты не должен быть совершенно зависимым. Иначе это будет на потребу публике: таких артистов выкидывают, их не любят. Ты должен уметь перестроить, переломить зрителей. Вот они тупые иногда бывают, а ты должен сделать их более тонкими. Это возможно в течение двух часов, если работать правильно, просто требует больших усилий».
Он полон сожалений, что у театра нет такой реальности, которая могла бы его зафиксировать: театр не живет на пленке. «Когда я смотрю спектакли на видео, это ужасно. Вы видели эстрадных звезд вживую? Ту же Аллу Пугачеву? Можно это сравнить с тем, что мы видим на экране? Нельзя! Экран - он и есть экран. Он задерживает энергию живого воздействия. А театр только этим и жив».
По его мнению, нет такого театра, который может существовать сам по себе - все держится на главной личности. Театр - живой организм. Но какой бы он ни был живой, процесс тления происходит ежесекундно. То, что было хорошо, становится плохим, только отвернись. Эта золотая горка все время рассыпается, и ее все время надо собирать. Как только ты перестаешь следить за своим театром, он становится плохим. И процессу распада постоянно должен противопоставляться процесс созидания.
«Сатирикон» - театр уникальный еще и потому, что здесь постоянно следят за состоянием спектакля. Было и такое, что одну постановку играли до пятисот раз, восемь лет шли «Служанки». «Просто если спектакль умирает, надо с ним расставаться. А потом, у нас есть закон восьмого спектакля: я считаю, что нужно, чтобы в репертуаре было семь названий - по дням недели. Тогда спектакль идет четыре раза в месяц и сохраняет форму. Есть старые театры, в которых по 20-25 названий в репертуаре. Это очень плохо. Тогда спектакль обречен на то, чтобы идти раз в два-три месяца. Значит, он забывается, теряет форму. У меня в театре каждый восьмой спектакль вытесняет какой-нибудь автоматически. Я расстаюсь со спектаклями, когда у меня еще полные залы. Не бывает у меня, чтобы спектакль дошел до состояния старости».
На свои таллиннские гастроли, которые состоятся на сцене Центра русской культуры с 4 по 7 мая, Российский государственный театр «Сатирикон» имени Аркадия Райкина привозит три замечательных спектакля: «Синьор Тодеро–хозяин» Карло Гольдони, «Квартет» по Мольеру и «Контрабас» Патрика Зюскинда. Впрочем, незамечательных спектаклей в этом театре нет.
