На этой неделе парламент, возможно, обратится к вопросу об охране государственной границы. Через находящуюся на надежном замке для добропорядочных граждан границу без каких-либо проблем туда-сюда снуют те, кто в силу определенных причин не горит желанием встречаться ни с российскими таможенниками, ни с эстонскими стражами границы. Красноречивый пример тому — история двух бывших питерских курсантов, незаметно проникших в Эстонию, нелегально здесь находившихся и, если верить полиции, совершивших несколько тяжких преступлений. «Засветились» недобры молодцы уже на латвийской стороне, где в перестрелке не с пограничниками, а с тамошней полицией один был убит, другой же скрылся в неизвестном направлении. Его, расставив сети, ловили на всех дорогах Эстонии, а поймали в Польше.
Абсолютно непроницаемых границ не бывает, справедливо заметили в наших коридорах власти.
Возможно, в ходе парламентской дискуссии этот имевший трагические последствия эпизод также будет затронут. Но в целом поводом для обращения к пограничной теме является предстоящее увеличение затрат на охрану рубежей. По самым скромным подсчетам, в ближайшее время из казны придется «отстегнуть» около полумиллиарда крон на охрану сухопутной границы с Россией на юге, длина которой составляет примерно 130 километров. Попросту говоря, придется удвоить ассигнования, которые предусмотрены на содержание Департамента охраны границ на нынешний год. Впервые о стоимости погонного километра государственной границы в Таллинне заговорили более десяти лет назад, когда рассматривался вопрос о так называемой экономической границе между Эстонией и Российской Федерацией. Обе тогда еще входили в состав СССР, и внешнюю государственную границу охраняли части Прибалтийского пограничного округа. В составе последнего Верховного Совета республики был полковник погранвойск Евгений Кочегаров. По его словам, нормальное обустройство одного километра границы в тогдашних еще не инфлированных рублях для Эстонии было непозволительной роскошью. К временам существования эстонско-российской экономической границы относится анекдот: «Является ли контрабандной водка, ввезенная в Эстонию из Ивангорода, если де-юре мы считаем его входящим в состав Эстонской Республики?». Оно ничуть не дешевле и сегодня. Однако придется тратиться. Потому что «с просьбой тщательнее охранять рубежи своего государства обратились к эстонским пограничниками их российские коллеги». Так, во всяком случае, выглядит ситуация в изложении наших эстонских средств массовой информации. В более доступном обывателю толковании это значит «охраняйте свою границу сами». Мы, мол, решили на этом деле малость сэкономить, а вы раскошеливайтесь.
Если поворошить газетные подшивки шести-семилетней давности, то в них можно найти немало сообщений о том, что «Россия в одностороннем порядке приступила к обустройству своей сухопутной границы с Эстонией». Писалось о прорубке лесных просек, распахивании контрольно-следовой полосы, установке пограничных столбов и возведении забора из колючей проволоки. Нас эти «односторонние действия» немало раздражали, так как еще шли переговоры о государственной границе, текст договора не был составлен. На том этапе мы все еще настаивали на том, что если Россия не хочет признавать за нами право на государственную границу по линии 1920-1940 гг., то пусть хотя бы «на полчаса признает правомерность Тартуского мира» и согласится на его упоминание в преамбуле к договору о нынешней границе. Надежда на то, что «тартуская тема» в этом диалоге будет исчерпана, появилась после того, как Андрес Таранд в период своего скоротечного премьерства заявил, что Эстония готова признать нынешнюю временную контрольную линию в качестве государственной границы с Россией. Характерно, что это заявление было сделано не здесь, дома, а во время краткосрочного, кажется, пришедшегося на выходные дни, визита в Финляндию. После этого наша высокая договаривающаяся сторона решила, что на самую главную уступку она уже пошла и теперь очередь за Россией. В прессе с завидной последовательностью стали появляться сообщения: «Договор о границе может быть подписан еще в этом году/ в начале будущего года/ до конца этого года...» Обстоятельства времени менялись, но не менялся образ действий. Порой весьма курьезный. Так, однажды мы умудрились приложить к проекту договора карты, на которых в российском МИДе не узнали названий своих же российских населенных пунктов и только по контурам – разделяющее две страны Чудское озеро. В общем, все те же Оудова, Пихква, Яанилинн, Петсери и Пейпси. Ладно бы, заметил потом один из членов российской делегации, продублировали свои местные топонимы международно-принятыми, или наоборот. А то ведь Оудова, и все тут. Договор до сих пор не подписан. Насколько можно понять, России это не к спеху. Открыто о том, что торопиться Москве некуда, никто не говорит, но зато не раз было сказано, что для подписания столь важного документа нужен и повод подходящий. Например, официальная встреча двух высокопоставленных лидеров. Например, президентов или премьер-министров двух стран. Причем, трудно поверить в то, что российская сторона согласится на подписание договора на выезде. Скорее всего, придется кому-нибудь из наших побывать в Белокаменной. В период президентства Мери и его подчеркнуто западной ориентации такое было нереально. Если, конечно, не принимать в расчет тот июльский блиц-вояж в Москву, когда был подписан договор о выводе отсюда российских войск. Странный визит и странный договор. Особенно соглашение о гарантиях военным пенсионерам, опять же породившее анекдот: «Мы выводим из Эстонии свои войска, а они – наших военных пенсионеров». Не так давно узнал, что в числе не имеющих права на постоянное жительство оказалась семья, глава которой всю жизнь играл на трубе в гарнизонном оркестре. Иногда на парадах, а чаще на вечерах отдыха в Доме офицеров и на похоронах. Родившаяся, выросшая и состарившаяся в Эстонии чета «оккупантов» не устает «возносить молитвы» двум экс-президентам.
Возведенную вдоль всей границы проволочную изгородь Россия намерена снести. Контрольно-следовой полосой заниматься она, похоже, не будет. Останутся просеки и пограничные столбы. Поредеет и цепочка пограничных застав. Через это сокращение пограничные войска уже однажды прошли. В начале шестидесятых, в период так называемого хрущевского сокращения. В Эстонии тогда была закрыта чуть ли не половина всех застав, особенно на материке. Логику России в нынешней ситуации понять не сложно. Если Эстония намерена стать членом Европейского союза, против чего Россия никак не возражает, то почему бы не попытаться на этом сэкономить. После вступления в ЕС эстонско-российская граница станет внешней границей европейского сообщества, пусть оно в лице новообретенного члена и беспокоится о том, чтобы она была на замке. Правда, новообретенный член уже успел обмолвиться, что, мол, для этого ему потребуется помощь Брюсселя. Естественно, финансовая. Естественно, умолчав о том, что... Вновь обратимся к прессе. Сообщение, датированное летом 1998 года. «С сегодняшнего дня наблюдение за российско-эстонской границей поручено видеокамерам, радарам и электронным датчикам, передающим сигналы и «картинку» на мониторы. Они установлены в помещениях погранзастав. В церемонии открытия новой системы наблюдения принял участие президент Эстонии Леннарт Мери. По словам руководителя пресс-службы Департамента охраны границ Реэт Маде, вся линия восточной границы Эстонии, включая водную, теперь оборудована стационарными и мобильными средствами слежения. Наличие на границе современного оборудования будет способствовать не только лучшей ее охране, но и позволит более оперативно проводить спасательные операции на Чудском озере, где нередки приключения с рыбаками – любителями подледного лова. Стоимость новой электронной системы, оборудованной аппаратурой фирмы «Томпсон», – около 13 миллионов немецких марок. Они получены в виде кредита от двух банков – европейского и японского». Сообщений о том, погашен ли этот долг или нам еще предстоит за него расплачиваться, в газетах не было. Это, конечно, не полмиллиарда, но все-таки...
С приходом к власти кабинета Сийма Калласа в восточной политике заметны очень и очень обнадеживающие подвижки. И на внешнеполитической арене, и внутри в плане подхода к вопросам из так называемого «гуманитарного пакета» проблем русскоговорящего меньшинства. Все связанное с договором о границе российская сторона так или иначе связывала с этими самыми гуманитарными проблемами. Во всяком случае, не открещивалась от них. Договора до сих пор нет. Значит, нет и границы. Есть все та же ставшая притчей во языцех «временная контрольная линия».
Ситуация, возникшая на этой линии, как видим, явственно увязывается с нашими евроатлантическими приоритетами. Можно ли всерьез рассчитывать на то, что эта самая договорно не оформленная линия станет внешней границей Евросоюза? Тем не менее мы считаем фактически решенными для себя вопросы и о членстве в ЕС, и о принятии Эстонии в НАТО. Россия, как известно, этот второй наш приоритет не поддерживает. Однако идет на сокращение расходов на охрану границы с государством, которое намерено влиться в Североатлантический альянс. Что бы это значило? Нет ли на нашем так называемом западном фронте каких-то перемен, о которых мы пока еще не знаем, но о которых хорошо осведомлены в Москве?
