В конце марта Налоговый департамент сделал предписание председателю правления Хансабанка Индреку Нейвельту. Ни департамент, ни Нейвельт, ни консультирующая его аудиторская фирма PricewaterhousCoopers содержание предписания раскрыть не пожелали. Нейвельт опротестовал его и ждет ответа от департамента до 17 мая. Но работая на опережение, газеты развернули широкую полемику, обвиняя банкира в нарушении налогового законодательства, уклонении от налогов, взятии в 1998 году полумиллионного кредита из собственной же фирмы, созданной на основе передачи ей части собственных акций Хансабанка. Накал страстей достиг апогея в газете Postimees, которая в редакционном комментарии, озаглавленном «Последний аккорд Нейвельта», советует банкиру подать в отставку, поскольку репутация его подмочена. Удостоен похвалы бдительный Налоговый департамент, не дающий спуску ни сильному, ни слабому в борьбе за финансовые интересы отечества.
Предписание появилось в конце марта, первые газетные публикации появились месяц спустя, а впервые собственное видение событий на страницах деловой газеты Aripaev изложил сам Нейвельт. Публикация озаглавлена «Каждый думает в меру своей испорченности».
Да, тема предписания налоговиков горячая, хорошо продаваемая, соглашается банкир и предлагает читателям вглядеться в суть случившегося.
Итак, по сути предписания: оно сделано в связи с неденежным взносом банкира акциями Хансабанка в коммерческое объединение, собственником которого является сам Нейвельт. По оценке департамента, разница в стоимости акций и суммы, полученной от их последующей перепродажи, является доходом и потому подлежит налогообложению, с нее надо уплатить подоходный налог и набежавшую пеню.
Возвращаясь к событиям 1998 года, когда, собственно, и было создано Нейвельтом паевое товарищество Nouanne, автор пишет: «Времена были смутные, и я подумывал сменить работу. Чтобы обеспечить будущее, решил создать предприятие, в котором разместить часть личной собственности. Предприятие это эстонское, а не на каких-то там островах».
Дело представляло простой обмен акций, дохода не принесло. На банковский счет Нейвельта денег не поступило, богаче он не стал. Прежде чем совершить такой шаг, банкир посоветовался со знатоками. Поступил по их совету.
Этим в публикации исчерпывается сюжет почти четырехлетней давности. Далее в ней идет разбор того, что публиковалось газетами. И выделяется главное обвинение: банкир воспользовался общераспространенной схемой увода доходов от налогообложения, взяв кредит у собственной фирмы. «Абсурдность такого обвинения, – пишет банкир, – в том, что я взял деньги в кредит у собственной фирмы, чтобы заплатить подоходный налог физического лица». Более того, в предписании Налогового департамента о кредите нет речи.
«Я уже объяснял журналистам, что в 1998 году продал много акций для того, чтобы построить дом. Доход от отчуждения акций был большой, и доплаченный подоходный налог составил более 600 тысяч крон. Поскольку в то время руководители банков из своих банков брать кредиты не могли, я, чтобы заплатить этот подоходный налог, взял сравнительно небольшой и краткосрочный кредит в собственной фирме Nхuanne, разумеется, выплатил и проценты по этому кредиту.
Да, закон гласит: паевое товарищество не может давать кредит своему пайщику. Такой запрет установлен для защиты интересов кредиторов. А поскольку у моих фирм кредиторов нет, я ничьим интересам вреда не нанес».
Не без иронии, признавая свою глупость, банкир раскаивается, что не взял тогда кредит под строительство жилья в каком-либо ином банке, в таком случае ежегодно с процентов по кредиту имел бы право требовать от государства возврата до 70 тысяч крон и стал бы на четверть миллиона богаче, а государство соответственно беднее.
Все необходимые пояснения по предписанию департамента он представителям печати сделал. Но «ей нужна кровь». И добиваясь своего, две недели подряд, пишет автор, от него требовали все новых и новых объяснений. Каких еще? – недоумевает Нейвельт: выписок из личного банковского счета? Счета за оконные гардины и унитаз в личном доме? Перечня продуктовых покупок?
До получения ответа от Налогового департамента Нейвельт ни на какие вопросы отвечать не будет. И не потому, что ему есть что скрывать, а потому что для каждого публичного человека есть грань, за которую переступать нельзя, чтобы не дать повода трактовать слова как попытку повлиять на ответ Налогового департамента.
То, что наши законы люди читают по-разному, пишет Нейвельт, не новость. И развернувшаяся дискуссия только показала, как по-разному трактуются наши законы. Даже у налоговых специалистов мнения оказались диаметрально противоположными по одному и тому же закону.
«Гражданин Нейвельт за последние пять лет как физическое лицо уплатил подоходных налогов почти три с половиной миллиона крон, а с принадлежащих ему предприятий еще 400 тысяч. Я работаю в самом контролируемом и открытом предприятии, мне принадлежат предприятия Nouanne и Trust IN – это известно было всем и всегда. Никаких тайн я из этого не делал. Свои экономические интересы я декларировал и внутреннему аудиту, и бирже, и финансовой инспекции. Мои сделки и паи открыты... Я плачу налоги... И буду платить их впредь».
Каким бы ни было решение налоговиков, ясно одно: авторитет их за последние годы значительно вырос. Их ответ Нейвельту позволит решить не только проблему авторитета главы уважаемого банка, но и журналистов, вынесших «случай Нейвельта» на страницы газет.
