Горняцкий ресурс

Горри Юргенфельдт со штейгерским жезлом, полученным им за заслуги в горной промышленности. Фото автора

Исполняется 75 лет заслуженному горняку Горри Юргенфельдту, почти сорок лет проработавшему главным геологом «Ээсти пылевкиви». Со сланцевым регионом Юргенфельдт связан с 1948 года, когда еще учился в Тартуском университете. В Пюсси, где находилась база для практики геологов, отправили Горри на его первые горняцкие «крестины». Потом трудился во время практики на шахте «Кюттейыу», а дипломную практику проходил на шахте «Кохтла».

Знания и опыт в области геологической службы и авторитет у Горри Юргенфельдта были так велики, что когда сложные обсуждения на совещаниях заходили в тупик, взоры собравшихся в надежде на верное решение обращались к главному геологу, вспоминают коллеги.

— Три года назад в газетном интервью вы сказали, что в ваше время горное дело было очень популярным. Можно ли сказать, что оно снова станет таковым?

— Я всегда придерживался мнения и верил, что сланец найдет свое истинное место в будущем. Но, скорее, его место не в энергетике, а в химии. Наш сланец в мире уникален, другие виды сланца не содержат таких химических элементов, как эстонский, это ценное сырье для получения химпродуктов.

Один простой пример. Когда Германия начала Вторую мировую войну, она снабжала все свои подводные лодки сланцевым маслом, пока его можно было получать из Эстонии. В основном, из Кивиыли. Немцы осознали значение нашего сланца. Также доказывает ценность эстонского сланца намерение канадцев построить здесь опытный завод фирмы «Санкор», о чем в свое время так много говорили. И, видимо, сланцедобывающая промышленность тогда вновь пойдет в гору. Много, конечно, зависит от того, сколь эффективен будет этот новый метод сжигания сланца. Технология и техника развиваются все время. Мы еще увидим это правильное равитие сланцевой промышленности. И дай Бог, чтобы не ликвидировали шахту «Виру»! В противном случае, когда понадобится, на ее восстановление уже не будет таких денег, сколько бывшее советское государство здесь похоронило, строя шахты. Это были колоссальные деньги. Вряд ли сейчас мы найдем у себя такие ресурсы.

Горри Юргенфельдт — коренной островитянин. Вырос в столице Сааремаа Курессааре, поступил в «немецкий» период в гимназию, а окончил уже в 1947 году, в советское время, среднюю школу. Его отчий дом около озера Кару (Медвежье озеро). Дедушка и прадедушка Горри были лесничими у помещика.

В конце 1944 года, когда немцы стали покидать Эстонию, они посчитали, что парней, которым исполнилось 17 лет, нужно тоже призвать на службу. И некоторых сааремааских пацанов призвали в авиацию, во вспомогательную службу. Молодой Юргенфельдт был одним из них. «Когда советские войска вошли в Таллинн, нас хотели отправить в Германию, — вспоминает он. — Наш лагерь находился в Козе-Люкати. За день до того, как уходил последний эвакуационный корабль, мы сбежали оттуда. Скрывались на одном хуторе в картофельном погребе. После отправились по узкоколейной железной дороге пешком домой и видели первую советскую танковую колонну, входившую в Таллинн. Но их мы не боялись — русские не мобилизовывали 17-летних».

— В Тартуский университет я поступил на геологическое отделение, окончил в 1952 году, — рассказывает Горри Юргенфельдт. — Потом меня направили на работу в Карелию, в геологическое управление, созданное по личному указанию Сталина. Я был тогда уже семейный и имел двоих детей. В 1953 году после смерти вождя я приехал в Эстонию и работал в Маарду на фосфоритных шахтах, где приходилось передвигаться на четвереньках.

Я всегда больше интересовался сланцем, моя дипломная работа также была посвящена ему, да и семья родом отсюда, поэтому вскоре я оказался в Ида-Вирумаа. До 1960 года работал в «Кохтла». Потом меня назначили на шахту «Таммику». В 1964 году мне предложили занять место главного геолога треста «Эстонсланец». Так я на этом посту вахту держал 36 лет.

Мне пришлось участвовать в проектировании и строительстве шахт и разрезов «Виру», «Айду», «Сиргала», «Нарва». Видел процветание отрасли, видел и спад.

Нашему сланцевому бассейну выделили для исследований столько средств, что даже детальными исследованиями покрыт весь бассейн. В резерве, кроме работающих, имеется еще четыре детально исследованных шахтных пространства — Пермискюла, Куремяэ, Уус-Кивиыли и 13-е шахтное поле. Исследованные там запасы составляют более одного миллиарда тонн.

Рауль РАТМАН