Золотая нога

В ограде стен,
под этими зубцами,
Ярилась власть...
Байрон

Поистине, в наименованиях башен их история. У самой большой из группы башен, защищавших некогда город и женский монастырь ордена цистерцианцев на западной окраине Ревеля (Таллинна), удивительное название — Кулдъялаторн — Золотая нога! Упоминание об этом романтическом наименовании грозной боевой башни появилось не в песнях, балладах или легендах, а в... счетных книгах городского правительства Ревеля — магистрата, и отнюдь не сразу. Покопаемся в этих старых гроссбухах. В 1413 году писарь магистрата, некий Блюмендаль, составляя список команды этой башни, называет ее... Дырявая крыша. Наверняка так оно и было — протекала та крыша. Прошло всего двадцать лет, и очередной старательный писарь упоминает ее в тех же книгах под названием Золотая нога. Что же произошло за это время, чтобы так изменилось название хоть и большой, но обычной крепостной башни?

Ответ на этот вопрос — стремительное совершенствование появившегося во второй половине XIV столетия на севере Европы огнестрельного оружия. Теперь уже не стрелы из арбалетов и камни из катапульт обрушивались на осажденных и осаждающих, а ядра и пули. Великий Байрон в своем «Паломничестве Чайльд-Гарольда» писал:

Выбрасывали пушки и мушкеты

Свинцовые пилюли и плевки.

Кровавое слабительное это

Сметало разом целые полки.

Именно это и повлекло за собой по закону меча и щита очередную и, по-видимому, коренную реконструкцию городских укреплений. За перестройку башни Дырявая крыша взялись в 1422 году и закончили основные работы через восемь лет. Высота башни осталась прежней, но толщину стен увеличили до трех метров, они должны были выдержать удары пушечных ядер. По периметру башни по внешней стене соорудили круговой ход на консолях. Такая конструкция была нелишней — она обеспечивала контроль стен до самой земли. Предосторожность совершенно необходимая — появились не только мушкеты и мортиры, но и мины, и осаждающие часто устраивали подкопы под стены и башни для закладки мин.

И все-таки, почему Золотая нога? Серьезного объяснения столь красивого и романтичного наименования, конечно, нет. Ясно только одно — после работ по обновлению и усовершенствованию башни название Дырявая крыша к ней явно не подходило. Крышу наверняка починили, возможно, соорудили новую. Однако нам ничто не мешает порассуждать и пофантазировать.

Определение «золотой, золотая» мы употребляем, не связывая, как правило, с металлом или чем-то особо ценным, просто называем так что-либо красивое или хорошее. (Золотой берег, например, или золотое время.) Нет сомнения, что в XV столетии стоящая сейчас в общем ряду башня была после реконструкции гордостью жителей Нижнего города. В плане она имеет форму подковы, островерхий, покрытый черепицей кивер еще не венчал башню, он появился в ХVI столетии. И откуда-то сверху, с Тоомпеа или с колокольни монастырской церкви святого Михаила, освещенная к вечеру заходящим солнцем башня, возможно, и казалась какому-нибудь средневековому романтику мощным «золотым копытом» ноги сказочного коня.

Впрочем, столь прекрасное «золотое» название употреблялось недолго, воссоздано оно совсем недавно, уже после войны, а в то суровое время, когда за городскими башнями появлялись враги, нужно было думать не о названии, а об обороне и продолжать совершенствовать укрепления. Уже в следующем XVI веке в счетных книгах магистрата она называется Шпицбашня. Очередной педантичный писарь городской управы в ноябре 1598 года, перечисляя в книге расходов материалы, пошедшие на ремонт этой башни, указывает длину стропил, и название «шпиц» (в этом случае — островерхая крыша) становится понятным — в ХVI столетии ее крыша была значительно выше, чем у других башен, стоявших с ней в одном ряду.

Еще через столетие башню именуют Шпицкамер — Высокий склад, и из упоминания о пожаре церкви Олевисте в июне 1625 года мы узнаем — хранили в этом складе порох. Ну, а наименование ХIХ столетия Склад артиллерии флота в комментариях не нуждается.

История строительства этого западного участка городских стен и башен у женского монастыря охватывает, пожалуй, все этапы создания укреплений Ревеля с ХIV по ХVI века.

Если перефразировать Библию, можно сказать и так — время складывать камни и время разбрасывать камни. Пришло это время и для камней Таллинна. Ушла в историю закончившаяся в 1856 году Крымская война, почти полтора столетия никто не штурмовал городские стены и башни. А все, что не у дел, что не востребовано людьми, ветшает и приходит в негодность.

В середине ХIХ столетия был очень популярен петербургский художник-пейзажист Сократ Воробьев. В 1857 году он посетил наш город, много здесь рисовал, и в научной библиотеке Эрмитажа хранится среди других его рисунок «Вид Ревеля». Обветшавшая стена с какой-то пристройкой, высохший крепостной ров и перед ним — беспорядочная роща... Через несколько месяцев после того, как Сократ Воробьев запечатлел этот вид, 11 января 1858 года был подписан акт о передаче за военной ненадобностью городских крепостных стен и башен властям Ревеля.

Разрушали много и быстро, для чего находили всяческие причины. В одном месте башни и стены под угрозой обвала, в другом — мешают уличному движению или строительству дома... За тридцать лет снесли все крепостные ворота и без малого два десятка башен.

Жаль, конечно, но понять людей можно. Они рвались из этих стен, которые, став ненужными, мешали им жить, в их тесных пределах было мало места, стены закрывали солнце и зелень. И при первой возможности город выходил, вырывался из их каменных оков. Ну как тут было не ломать стены, башни, ворота, когда это стало возможным.

Среди уничтоженных городских ворот были и Нуннавярав (Ворота женского монастыря). Когда-то, пожалуй, самые неприступные из всех городских ворот. Перед массивной надвратной четырехугольной башней находилось еще два ряда укреплений из двух пар предвратных башен. Кроме того, ворота в земляном валу.

В XIX столетии в Монастырских воротах располагалась станция конной почты. В одной из башен передних ворот жили гонцы, почтальоны и рассыльные. В конюшнях и сараях около ворот стояло до 40 лошадей и два десятка почтовых карет. Эта контора смотрителя Аланда упоминается во многих путевых заметках путешественников того времени.

С появлением железной дороги конная почта утратила свое значение. Оказалась ненужной и почтовая станция в Монастырских воротах. Однако снос их не решал проблему сообщения центра города с железнодорожным вокзалом, и в 1896 году между башнями Нунна и Сауна сделали пролом в крепостной стене — высокие открытые стрельчатые ворота на улице Суур-Клоостри.

В своей книге «Поездка в Ревель» Александр Бестужев писал: «Лучший вид Ревеля от ворот Систерфортских. На отвесной скале, над бездной, стоит дом графа Штейнбока, печальный вид подножия делает разительным контраст с его белизной». За 180 с лишним лет, прошедших с тех пор, многое изменилось. Исчезли Систерфортские (Нуннавярава) ворота, и вырос парк, на месте лугов появился вокзал. Вместо редких путников — толпы людей. И все-таки главное осталось — очарование средневекового города. Это место особое. Оно первым встречает приезжих, дает настрой на знакомство с городом необычным и во многом удивительным.

Но вот беда — людской поток увлекает в лабиринт узких улочек, не дает времени оглядеться, заметить, что по сторонам этого зеленого городского «портала» раскинулись парки. О них, о зеленом кольце Старого города, — разговор впереди.

Лев ЛИВШИЦ