Легенды рождественской Риги

Йосеф КАЦ

Туристу, решившему навестить Ригу в декабрьскую пору, надо начинать прогулку не с катка, впервые в этом году залитого посреди сувенирного базарчика при входе в Старый город. Не со стаканчика глинтвейна в одном из бесчисленных винных погребков. И даже не с ресторанно-развлекательного центра LIDO, за добрых полтора месяца до праздников превращающегося в своеобразный рождественский «Диснейленд». Путешествие по предновогодней Риге начинается с восьмигранной бетонной плиты, вмурованной в брусчатку недавно восстановленной Ратушной площади.

Точка отсчета

То, что на первый взгляд может показаться крышкой люка или, в лучшем случае, «нулевым километром» латвийской столицы, при ближайшем рассмотрении оказывается… памятником. Причем памятником уникальным – в память о елке, установленной перед рижским магистратом далекой зимой 1510 года.

Текст, семикратно повторенный на государственном и основных европейских языках, для пущей надежности начертан еще и иероглифами. Теперь уже ни у кого не должно оставаться сомнений: рижская елка – самая старая в мире. Так это или не так – сказать сложно. Во всяком случае, путеводители уверяют, что первое упоминание о дереве, украшенном бумажными розами, пряниками и…морковками, действительно встречается в рижских хрониках начиная с той самой даты в начале XVI столетия.

Таллиннские патриоты поспешат заявить, что пальма (или, скорее, елка) первенства принадлежит именно нашему городу, установившему «зимнее дерево» еще в 1441 году. Специалисты скажут, что приоритет обеих балтийских столиц спорен – по большому счету, нет никаких доказательств, что «зимнее дерево» устанавливалось на Рождество, а допустим, не на Масленицу, да и что была это именно ель. Но ведь и точную дату рождения Христа нельзя подтвердить или опровергнуть исторически. Так же обстоит дело и со «старейшей в мире» рождественской елкой: кто не хочет – может не верить. Но таких, пожалуй, найдется в Риге не много. И многочисленные зеленые красавицы, установленные в разных уголках Старого города и его окрестностей, служат лучшим тому подтверждением.

На любой вкус

До сих пор среди рижан нет единого мнения: какая же из елок столицы должна считаться самой главной. Долгие годы этот титул отдавался той, что стоит в самом сердце Старой части города – на Домской площади. С недавних пор у нее появился конкурент – елка перед воссозданной к восьмивековому юбилею Риги Ратушей. Одно время елку наряжали и перед рижским замком – резиденцией главы государства. В этом году традиции решили изменить: украшенная ель должна была встать на площади у памятника Свободы.

Елка перед Домским собором отличается от своих сестер, прежде всего, своей солидностью: высота – 22 метра, возраст – 80 лет. Много лет подряд, помимо традиционных электрогирлянд, ее украшали пластмассовые шары и колокольчики. Нынешний год добавил новый обычай. Елку на Домской площади объявили «елкой желаний» – каждый рижанин или гость может закрепить на ее ветвях свою заветную мечту. Разумеется, написанную на красивой открытке: это является лучшим залогом того, что просьба дойдет до Деда Мороза или Санта-Клауса и заветная мечта обязательно сбудется!

По сравнению с таллиннской елка на Ратушной площади Риги смотрится несколько скромнее. Она кажется совсем юной – такой же, как и восстановленная из небытия рижская Ратуша. Но за этой молодостью таится богатая история: недаром же в цветовой гамме елочных украшений присутствуют белый и голубой – они повторяют расцветку городского флага, дарованного Риге еще в ганзейские времена.

А вот с елкой у памятника Свободы вышла загадочная история. Почти детективная. Городские власти еще осенью наметили кандидатку в пригородном лесу, но когда мэр Риги явился в указанное место с командой лесорубов, их встретил… свежий пенек. Лесники виновато разводили руками, мол, видели каких-то людей в спецодежде и даже с подъемным краном, но решили, что так, мол, и надо. Разыскать лесорубов так и не удалось. Но к Рождеству новая кандидатка должна занять место в центре столицы Латвии. Освещать ее и окрестности будут полторы тысячи свечей.

В отличие от Таллинна рижские предприниматели стремятся порадовать рижан «собственными» елками. Одна из них, из года в год почему-то неизбежно накренившаяся, встречает приезжающих на площади у железнодорожного вокзала. Другая – встала напротив украшенных казарм XVIII века на границе старой и новой частей города. И, конечно, нет числа елкам и елочкам, вставшим у дверей ресторанов и магазинов, на балконах гостиниц и банков и даже – над крышей одного из павильонов Центрального рынка.

Перекресток больших дорог

Рождественский стол Эстонии и Латвии во многом схож. Два «коронных» блюда предпраздничной поры можно без труда отыскать в самом неприметном баре на окраине Риги. А уж про центр города и говорить нечего – витрины буквально ломятся от пряничных домиков и бутылок сдобренного специями вина со всех концов света. Правда, пипаркоок здесь зовется пипаркукас, а глинтвейн – карствинс. Но отличие это – скорее лингвистическое, чем вкусовое.

Исторические судьбы соседних стран в общих чертах схожи. Разница лишь в том, что после Ливонской войны территория Латвии оказалась под властью Польши. Гордая шляхта и католические патеры властвовали в южной части современной республики почти до конца XVIII столетия. А потому и примерно половина латышей – католики. Граница между вероисповеданиями приблизительно проходит по Даугаве. Поэтому в Риге, стоящей на ее берегах, можно уловить и привкус католического Рождества.

Вертеп – макет яслей, в которых, согласно Евангелию, родился Христос, – важный элемент рождественского убранства от Испании и Франции до Венгрии и Украины. Правда, в большинстве стран Европы он ставится под елку, а вот в Риге под…крепостную стену. Обычай этот молод – нет еще и пяти лет, но горожанам и туристам он явно полюбился. Представьте себе – за невысокой оградой стоит выполненный практически в натуральную величину вифлеемский хлев. В яслях лежит свежая солома, которую то и дело вытягивают самые всамделишные, живые козы. Одетые в пастухов актеры поглядывают за порядком. А над всем эти трубят светящиеся сотнями почти невидимых лампочек ангелы – вроде тех, что установлены нынешней зимой вокруг фонтанчика на таллиннской улице Виру.

Главные роли рождественской мистерии – младенец, Мария, плотник Иосиф, волхвы – неизменно достаются манекенам. Вглядевшись в лицо одного из них, можно заметить явное сходство с хорошо известным всему миру политическим лидером. Никакого подвоха, по мнению рижан, в этом нет. «Просто, каждая эпоха замечает в извечном сюжете то, что хочет отыскать», – глубокомысленно изрек мне один из костюмированных «пастухов». Пожалуй, он прав. Ведь рождественско-новогоднее чудо приходит в дома рижан вне зависимости от языка, религии или политических пристрастий. Да и не только рижан – всех тех, кто с нетерпением ждет его темными декабрьскими вечерами на протяжении двух последних тысячелетий.