Гражданское лицо министра обороны

Евгения ГАРАНЖА

Свен Миксер: «Когда кандидат в премьеры сделал мне предложение, для меня это уже давно не было сюрпризом».

— Вы пришли на работу в Министерство обороны, когда Эстонии оставалось меньше года до саммита НАТО в Праге. Так что вам пришлось заканчивать работу, которую довели до конца другие люди и довели по-своему. Трудно пришлось? Чем вы руководствовались, когда решали, как себя вести, что и как говорить?

— Я постарался как можно быстрее войти в курс того, что уже произошло и что еще происходит, и поскорее начать принимать собственные решения. Но если учесть, что все процессы находились, так сказать, на полпути и те, кто их запускал, делали это по-своему, было бы несколько необдуманно начинать что-то радикально менять. Политика – это такой процесс, а правительство – такой институт, где сохраняется преемственность.

— Получив приглашение в НАТО и успешно завершив переговоры с Евросоюзом, Эстония достигла основных целей своей внешней политики. Теперь Министерство иностранных дел разрабатывает для себя новые приоритеты. А Министерство обороны занимается чем-то подобным?

— Если прежде одним из основных направлений нашей внешней политики было присоединение к ЕС, то отныне многое из этой области станет частью внутренней политики. А внешняя политика может сосредоточиться на так называемых третьих странах. У нас до сих пор одним из основных приоритетов было развитие способности к сотрудничеству с НАТО и повышение собственной обороноспособности — эти приоритеты гораздо более постоянны. Конечно, теперь добавятся новые задачи и возможности, связанные с необходимостью принимать решения в тех сферах, которые раньше были для нас закрыты.

— Во вторник Эстония официально начала переговоры с
НАТО. Глава нашей делегации Юри Луйк сказал, что в некоторых ключевых для НАТО вопросах Эстонии придется шевелиться быстрее, чем она рассчитывала. Что это за вопросы?

— Вчерашние переговоры шли интенсивно, но без сюрпризов. Мы уже давно варимся в этом котле, и я уверен, что ни у кого нет цели нас удивлять. Просто в ходе переговоров очень многое становится яснее. Есть очень много такой информации, которую нам просто не открывали до тех пор, пока мы уж совсем официально не присоединились к этому процессу. Теперь нам конкретно говорят, чего от нас ждут, вплоть до размеров членского взноса страны.

— Известно о трудностях, которые возникают с комплектацией скаутского батальона быстрого реагирования для участия в операциях НАТО. Зарплата военнослужащих не настолько высока, чтобы сделать это место работы чересчур престижным. Командующий Силами обороны Тармо Кыутс говорит, что социальных гарантий военнослужащим должно быть больше. Какой, на ваш взгляд, должна быть зарплата кадрового эстонского военного и какие гарантии нужны для того, чтобы достаточное число людей готово было выбрать для себя эту карьеру?

— Чем больше социальных гарантий, чем выше зарплата, тем проще заполнять любые рабочие места, в том числе в армии. Вместе с тем условия работы военнослужащего несколько отличаются от того, с чем можно столкнуться на гражданских должностях. Например, мобильность этих людей в некоторой степени ограниченна, процесс заполнения вакантных должностей регламентирован той же карьерой военного, которая требует времени, которая не позволяет взять человека со стороны. Именно у солдат скаутского батальона мы в прошлом году подняли зарплату, и этот процесс должен продолжаться. Я не буду называть конкретные цифры. Не буду говорить о том, какими они должны быть, чтобы соответствовать трудовому вкладу этих людей и тому качеству работы, которого мы от них ждем. Эта цифра была бы намного больше той, которую мы в настоящее время в состоянии обеспечить.

— Если бы вы сами взвешивали возможность пойти на службу в скаутский батальон, какой зарплаты и каких социальных гарантий вам было бы достаточно?

— Очень неожиданный вопрос. Я настолько гражданское лицо, что никогда не ставил перед собой вопрос о карьере военного. С тем же успехом можно было бы спросить, пошел бы я режиссером-постановщиком в драматический театр. Очень интересная и заслуживающая уважения роль, но у меня совсем другие склонности. Если же человек уже решил выбрать себе карьеру военного и хочет успешно ее продолжать, тогда скаутский батальон – одна из лучших и наиболее интересных возможностей. Эта единица была создана специально для участия в международных операциях. Конечно, в идеале не должно быть так, что кадровые военные зарабатывают деньги в миротворческой миссии и живут на эту заначку в тот период времени, пока служат дома. Эту ситуацию в будущем надо нормализовать.

— Какую часть эстонской армии в идеале должны составлять профессиональные военные?

— Здесь нужно вспомнить о том, что по Конституции страны граждане мужского пола являются военнообязанными. Силы обороны построены на том принципе, что молодые люди служат в армии, получают там необходимую выучку, потом уходят в резерв, и в случае необходимости их мобилизуют. Военный состав армии формируется из резервистов. В мирное время подавляющее большинство личного состава Сил обороны — это кадровые военные. Доля кадровых военных должна быть высока в тех родах войск, где особенно важен профессионализм. Например, в тех военных частях, которые мы обещали выделить для участия в операциях НАТО и ЕС за пределами Эстонии. Говоря о скаутском батальоне, мы предполагаем, что до 80% его личного состава должно быть укомплектовано кадровыми военными. Оставшиеся 20% также должны быть укомплектованы не просто срочниками, а солдатами, служащими на основе специального договора, предполагающего более высокий уровень подготовки, чем у срочнослужащих.

— Осенью на состоявшейся в Петербурге конференции представителей России, НАТО и кандидатов в альянс представитель НАТО выступил с довольно неожиданным предложением. По его мнению, Россия могла бы обеспечивать ремонт и технический уход за военной техникой стран Балтии.

— Я не вижу особенной перспективы для этого предложения. Мы очень мало используем технику советского или российского происхождения. Наши военные закупки были сделаны в других странах, подаренное нам оружие также пришло не из России. Да и в будущем мы также не планируем делать военные закупки в России.

— А солдаты срочной службы рассказывают, что большая часть их наглядных пособий и учебной техники еще советского происхождения.

— Возможно, что некоторые из их инструкторов в свое время прошли подготовку в Советской армии. Но вообще-то, насколько мне известно, в эстонской армии для обучения солдат российские пособия и техника не используются. Единственное, что может быть российского происхождения, – это часть транспортных средств.

— Ваш возраст довольно необычен для обладателя министерского поста. Молодость чаще помогает или мешает вам?

— Лично для меня это был крайне положительный момент. Да и отрицательной обратной связи я тоже ниоткуда не получал. Да, пожалуй, это не совсем обычно, но в профессиональной области существуют параметры гораздо более важные, чем возраст. Да и в любой другой тоже.

— Долго размышляли, прежде чем принять министерский портфель?

— До того времени, когда мне уже конкретно сделали предложение принять должность министра, у меня было полтора месяца на размышления. С уходом прежнего кабинета все стало ясно еще в середине декабря. А новое правительство вступило в должность 28 января. Возможные имена министров назывались и внутри Центристской партии, и на внутрикоалиционных переговорах. Когда кандидат в премьер-министры сделал мне прямое предложение – это уже давно не было для меня сюрпризом.

— Что стало для вас решающим аргументом?

— Эта работа достаточно захватывающая. Кроме того, партия предложила мне это место, так что поддержку за спиной я чувствовал, кто-то должен был это делать, а я был готов это делать.

Биографическая справка

Родился 8 ноября 1973 года в Тарту.

Образование: английский филолог.

Карьера:

1995-97 — библиотекарь;

1996-99 — ассистент на кафедре романо-германской филологии Тартуского университета.

1998-99 — политический секретарь Центристской партии;

1999-2002 — член Рийгикогу;

2002 — министр обороны.