Гражданство в залоге

Александер ЭРЕК

Ровно год назад появилось такое сообщение: «Партия Res Publica собирается предложить схему, сходную с т.н. нулевым вариантом получения гражданства, согласно которой гражданство может быть предоставлено всем проживавшим в Эстонии до августа 1991 года».

За прошедшие с августа 1991 года десять лет, считает Рейн Таагепера, тогдашний председатель этой новой и теперь уже правящей партии, должны были исчезнуть некоторые опасения, которые были в свое время оправданны. Что имел в виду господин Таагепера, известно. Все те же граничащие с фобиями и усиленно культивируемые национал-радикалами опасения, что многочисленная община инородцев представляет собой пресловутую пятую колонну, опираясь на которую Россия попытается задушить вновь обретенную эстонскую государственность.

На нейтрализацию этой угрозы было брошено все. Соответствующее воздействие на умы титульного этноса подкреплялось законодательными актами и демократическими мерами социально-экономического воздействия.

Отправной точкой этих заградительных мер был тезис, согласно которому, сначала угрожая насилием, а затем и применив его, СССР в 1939-1940 гг. уничтожил политически самостоятельную и демографически преимущественно мононациональную Эстонскую Республику. Затем с территории Эстонии, если верить политическим изыскам этноцентристов, были вытеснены эстонский язык и культура, а на смену им пришли русский язык и некая «советская культура».

Из этого посыла вытекает, что все прибывшее в Эстонию после 1940 года инонациональное население следует признать нелегальным со всеми вытекающими из этого последствиями.

Однако наряду со страхами были и надежды. Одна из них заключалась в том, что поставленные вне закона переселенцы послевоенного периода, не получив эстонского гражданства, покинут страну и тем самым поспособствуют возврату к демографической однородности Эстонской Республики образца тридцатых годов. К исходу должно было подтолкнуть и то, что русские оказались наименее защищенными жертвами экономического спада в начале девяностых годов, когда после развала единого хозяйственного механизма СССР большинство предприятий Таллинна, Нарвы, Силламяэ и Кохтла-Ярве оказались не только бесхозными, но и совершенно ненужными. Без работы оказалось несколько десятков тысяч квалифицированных рабочих, инженеров.

Подпитываемое все теми же надеждами на ремиграцию инородцев откровенное игнорирование центром региональной специфики вылилось в социально-экономический кризис того же Северо-Востока, который до сих пор не преодолен. Этот кризис породил выдвинутую тогдашним руководством Нарвы и Силламяэ идею региональной автономии. Мало того, он привел к тому, что гуманитарная ситуация в Эстонии стала объектом международного внимания и инструментом в руках тех, кто так или иначе мог воздействовать на развитие российско-эстонских отношений. Естественно, не в самой Эстонии.

Несбывшиеся надежды на вытеснение инородцев бескровными бархатными методами привели к тому, на чем еще десять лет назад настаивали представители международных организаций и институтов, - необходимости облегчения интеграции в общество столь большого количества некоренного населения.

Теперь, когда уже никто не верит, что русские отсюда уедут, одним из способов этого облегчения, по мнению Таагепера, было бы благим делом предоставить дополнительные возможности для получения гражданства. Эти дополнительные возможности, как следует из программы Res Publica, заключаются в том, что каждый желающий сможет получить эстонское гражданство без каких-либо экзаменов на знание государственного языка. Достаточно будет пройти специальный курс обучения, включающий 100 часов бесед на эстонском языке и 50 часов лекций и фильмов об истории и культуре Эстонии. Причем без какой-либо проверки усвоенного материала.

Сегодня об этом благом намерении республиканцев никто не вспоминает. В том числе и они сами. Одна из причин, вероятно, заключается в том, что, придя к власти, новая партия увлеклась совсем другим. Это другое привело к резкому падению рейтинга партии премьера Партса и дало повод для весьма нелицеприятных оценок ее основателем Таагепера.

Но причина забывчивости республиканцев еще и в том, что облегченный вариант предоставления эстонского гражданства всем постоянно живущим здесь русским, кроме уголовников, ставит под удар инициаторов этой идеи.

Ее, о чем сегодня тоже уже подзабыли, год назад раскритиковали как нынешние союзники Res Publica, так и ее оппоненты. Мол, за десять лет все, кто хотел получить гражданство, могли выучить язык и получить синий паспорт. Другие считают, что общество (читай – эстонская община) еще не готово к такой радикальной реформе в политике предоставления гражданства. Мол, подобного рода заявления хороши как часть предвыборной агитации, но вряд ли способны получить большинство голосов при голосовании в парламенте.

Примечательно, что весьма настороженно к идее республиканцев отнеслись даже центристы, последовательно заявляющие о себе как о выразителях интересов русскоговорящего меньшинства.

Медиа-рупор центристов Эвелин Сепп сказала тогда, что она не уверена в том, переживет ли общество такие изменения и выиграет ли от этого. Реализация нулевого варианта в таком виде, по мнению центристов, еще больше расколола бы общество.

Впрочем, центристов можно понять. Дав такую оценку «нулевому варианту» республиканцев, они ничем не рисковали. К выборам она, как и само предложение, успела стереться из памяти. А если и не стерлись, то вряд ли сильно затрагивали интересы избирателей, и так уже гражданство имеющих. То есть сама по себе проблема это не проблема граждан Эстонской Республики русской национальности. Потом, у центристов, дышащих в затылок республиканцам, есть свои виды на реформу политики в вопросе предоставления гражданства.

Кардинальное решение проблемы гражданства смогло бы сплотить эстонское общество. Но для этого надо хотя бы на минутку выглянуть из выстроенного нами же самими зазеркального пространства и понять, что за чем должно следовать. Но пока у большинства один свет в окошке: выучи язык. В нем, если верить всем интеграционным опусам, залог адаптации местных русских в эстонском обществе. Хотя что с ним делать на том же Северо-Востоке, где... Или в Евросоюзе, где... Ни там, ни там наш ригикеэль не очень-то в ходу по причине незначительного удельного веса его носителей.