Раскрась сам... если сможешь...

Продолжение.
Начало в № за 19 июля.

Елена СКУЛЬСКАЯ

О том, что добро лучше, чем зло, человек знает и без искусства. Но искусство подводит человека к этой очевидности такими сложными, запутанными, мучительными, прекрасными, загадочными путями, что ему кажется, будто он первый в мире пришел к этому открытию: добро лучше, чем зло. Став первооткрывателем, человек гордится своей находкой и дорожит ею, и это может каким-то образом в некоторых случаях повлиять на его будущность. Но для того, чтобы воспринимать искусство, нужно уметь самостоятельно восстанавливать некоторые умышленно пропущенные художником звенья. В какой-то мере быть антропологом, восстанавливающим по черепу весь облик человека. Эта реконструкция и называется творческой работой читателя-зрителя.

Разумеется, кому-то под силу реконструировать картину мира по обломкам, оставленным Хлебниковым, а кому-то трудно догадаться, что «на брегах Невы» - значит, в Петербурге. (Студенты первого курса, кстати, всегда обижаются на эту Неву, ведь нигде же, черт побери, не говорит Пушкин, что Онегин родился в Петербурге!)

Разница антропологических, так сказать, способностей обусловливает и разницу вкусов. Читали как-то на занятих Пастернака, который сравнивает Венецию с размокшей каменной баранкой. Пастернак, говорю, принимает Венецию через круг привычных реалий и ассоциаций с обжитыми вещами, адаптирует новизну; поэтому и появляется у него московский чай, в котором размягчаются баранки. И через эту метафору, через эту картинку привычной чашки с баранкой и мы принимаем Венецию через глазной хрусталик Пастернака и его судьбу, внятную нам. Успешная студентка с глубокой иронией: «Да, железная логика! А нельзя ли было вместо того, чтобы отнимать у людей столько времени, просто дать знать, что герой находится в Венеции?!»

Американское кино, задавшись целью нравиться всем, полностью избавило зрителей от необходимости что-то додумывать, что-то дополнять, что-то понимать. Ничего не нужно заштриховывать, раскрашивать, перебрасывать мостики. Недавно по ОРТ видела уникальный фильм - «Железная маска» как бы по Дюма. Так вот, в этой «Железной маске» королева Анна Австрийская запросто рожает детей от своего любовника Д’Артаньяна; «Анна, ай лав ю!» - говорит он ей в кульминационные моменты ленты; короля Людовика ХIV, когда он отказывается понимать происходящее, бьют кулаком в харю, чтобы до него дошло, а хоронят членов французской католической королевской семьи на американском протестантском кладбище: скромная прямоугольная плита в траве вместо роскошной фамильной усыпальницы.

И зачем я написала, что фильм уникальный? Если по тому же ОРТ почти год крутили рекламу с цитатой: «Чем меньше женщину мы любим,/Тем БОЛЬШЕ нравимся мы ей», а надо «ЛЕГЧЕ», но на ОРТ были «не в курсах».

В Москву, в Москву?

Российская пресса со слезами умиления и восторга расхваливала многосерийного «Идиота». Мол, все-таки вернулись мы к классике, все-таки духовно просветлели. Помилуйте, мы бы вернулись к классике, если бы стали перечитывать Достоевского, а не смотреть, как холодные, ходульные популярные актеры с добросовестностью Шуры Балаганова отчитывают предназначенные им реплики. Автор блистательной киноверсии «Собачьего сердца» на сей раз решил пойти по пути традиционного американского мыла: чтобы всем все было понятно, чтобы думать не надо было, чтобы строить свое произведение не в паузах и недоговоренностях текста, а поверху, как редакторскую правку, как дайджест, как комикс. Вот и понравилось всем, как американское кино. В одном случае действует бригадир Саша Белый – Сергей Безруков, в другом – князь Лева Мышкин –Евгений Миронов, кто девочкам больше нравится? Оба? Ну и слава Богу.

Приезжали недавно в Таллинн студенты Школы-студии МХАТ, окончившие первый курс. Показывали экзаменационные работы. В крохотном репетиционном зале с задраенными окнами в смертельной духоте шло представление три часа подряд. И заметьте, никому не сделалось дурно, никто не вышел, никто не ушел после первого отделения. И не только потому, что этот курс в основном состоит из будущих артистов Русского драматического театра. А потому, что зрителям продемонстрировали небывалый сплав таланта, ремесла, школы, усидчивости, изобретательности, остроумия, культуры. Если есть такая студия, то, спрашивается, откуда потом берутся совершенно бездарные артисты, скучные спектакли, гнусные чесовые антрепризы, на которых невозможно высидеть без спасительного обморока? Думаю, это история того самого князя Мышкина. Пока он чисто теоретически, чисто студийно всем хочет добра, все складывается замечательно, но как только он начинает претворять свои идеи в жизнь, так все вокруг гибнут, а он сам окончательно сходит с ума…

Маска, я тебя не знаю

А сейчас предлагаю вам поучаствовать в тесте. Прочтите предлагаемый отрывок из «Мастера и Маргариты» и ответьте на вопросы. Ответить нужно, собственно, на два вопроса. Где происходят описываемые события? Варианты ответов: а. В ресторане. б. В аду. в. На корабле. д. В сумасшедшем доме. И второй вопрос: Кем является черноглазый красавец? Варианты ответов: а.Пиратом. б.Директором ресторана. в.Дьяволом. д. Врачом-психиатром. Теперь сам текст: «Оплывая потом, официанты несли над головами запотевшие кружки с пивом, хрипло и с ненавистью кричали: «Виноват, гражданин!» Где-то в рупоре голос командовал: «Карский раз! Зубрик два! Фляки господарские!!» Тонкий голос уже не пел, а завывал: «Аллилуйя!» Грохот золотых тарелок в джазе иногда покрывал грохот посуды, которую судомойки по наклонной плоскости спускали в кухню. Словом, ад.

И было в полночь видение в аду. Вышел на веранду черноглазый красавец с кинжальной бородкой, во фраке и царственным взором окинул свои владения. Говорили, говорили мистики, что было время, когда красавец не носил фрака, а был опоясан широким кожаным поясом, из-за которого торчали рукоятки пистолетов, а его волосы воронова крыла были повязаны алым шелком, и плыл в Карибском море под его командой бриг под черным гробовым флагом с адамовой головой».

Увы, увы! Никто из студентов самых разных высших учебных заведений не отвечает правильно на предлагаемые два вопроса. Для того, чтобы ответить правильно, нужно уметь отличить прошедшее время глагола от настоящего, иносказание и метафору от прямого высказывания, нужно понимать принципы согласования слов в предложении. Словом, нужно немного знать родной язык. Без чрезмерностей. Чуть лучше, чем Эллочка-Людоедка, и чуть хуже, чем Васисуалий Лоханкин, исключенный из шестого класса гимназии за неуспевемость.

(Правильные ответы а. и б.)

А зачем журналисту писать?

На практических занятиях по журналистике я предлагаю написать материал на выбранную студентом тему. Девушка говорит мечтательно: «Можно, я напишу про лошадей? Я много лет занималась конным спортом, дружу с тренерами, с жокеями, свой человек на ипподроме…» – «Пишите!» Проходит месяц. Все сдают работы. Спрашиваю девушку, хорошо относящуюся к лошадям: «Написали?» – «Нет». – «Почему?» «Ах, - отвечает философски красавица, - все, по сути, о лошадях уже сказано, что о них нового-то напишешь?» После некоторой интеллектуальной разминки выясняется, что девушка предпочла бы написать о дискотеках, где она часто бывает, дружит с диджеями… Через месяц: «Написали?» - «Нет»… Новая тема… Наконец, девушка сознается, что писать она вообще не любит, не хочет и не собирается. «Зачем же вы поступали на журналистику?» «Потому что мне хотелось стать журналистом, быть всегда на виду, чтобы меня все знали. Мне и в голову не приходило, что нужно будет писать!!!»

...Сергей Довлатов очень долго обкатывал все свои рассказы на слушателях и только потом записывал их. Но несколько историй так и остались лишь в устном варианте. В частности, была новелла о деревенском украинском парубке, огромного, лесного, медвежьего роста и широты, с которым Сергей служил в армии. Как-то глубокой ночью он разбудил Довлатова. «Серега, Серега, - звал он потрясенным шопотом, - Серега, не могу я спать, все думаю, а вдруг это правда, - бают люди, что есть така птичка – маненька, маненька, як шмель! Ко-ли-бри», - тянул он в изумлении по складам маленькую птичку, словно боясь в грузной своей неловкости покалечить ее.

Я спрашивала, отчего Сергей не возьмет парубка в персонажи.

- Нельзя, - отвечал он, - в такое невежество невозможно поверить…

Это было тридцать лет назад.

А в недавнем фельетоне «Дорога к Хаму» Самуил Лурье пишет: «Что это за дорога, нам с вами, разумеется, известно слишком даже хорошо: мы на ней стоим. Вот именно стоим, как на эскалаторе, уносящем в бездну. И кружится голова, и бесполезно цепляться за поручень, да и поручень-то срезан удалым и предусмотрительным Хамом.

Но странно устроен человек: даже падая, все-таки вглядываешься - в сущности, против воли - в стремительно мрачнеющий пейзаж. Иллюзия такая: пока способен различать, еще не все пропало. Вот когда пролетающие факты сгустятся до полной тьмы…

У каждого – свой набор таких фактов, таких знаков падения. Я собираю публичные высказывания, в которых злая воля, невежество или алчность проявлены в особо дерзкой форме: с таким бесстыдством, точно на свете никого уже и не осталось, кроме дураков».