Ты меня уважаешь?

С членом Рийгикогу Лийной ТЫНИССОН (Центристская партия) беседует Татьяна ОПЕКИНА

— При многопартийной системе ни одна политическая организация Эстонии не в состоянии получить убедительное большинство на выборах в парламент, чтобы сформировать правительство. И, значит, без коалиций не обойтись. И, значит, вопрос о партнерах, союзниках для каждой партии — один из наиважнейших. До сих пор правящие коалиции сколачивались у нас все больше по принципу «Ты меня уважаешь?», как это принято у мужчин, обуреваемых жаждой выпить. Что же важнее для создания правящей коалиции, идеологическое сходство или человеческая совместимость?

– Трудно ответить однозначно, потому что гораздо лучше, чтобы оба компонента имели место. Но я замечаю, что в Эстонии, действительно, межличностные отношения пока еще превалируют, а это, увы, признак корпоративного общества.

— Чему в немалой степени способствуют скромные размеры государства...

– Безусловно. Кто-то с кем-то вместе учился в школе или в университете, кто-то с кем-то соседствует, у кого-то жены – подруги или родственницы и т.д. Так что нам еще предстоит пройти довольно длинный путь к настоящей демократии, где партии объединяются в коалиции по принципу схожести мировоззрения.

— На двух последних парламентских выборах центристы получили наибольшее количество голосов избирателей. Но оба раза — и в 1999-м, и в нынешнем году — правящая коалиция была создана без них. Несостоявшиеся партнеры чаще всего объясняют это неумением центристов считаться с союзниками, а точнее — авторитарностью их лидера. Профессор Рейн Таагепера сформулировал это таким образом: «Эдгар Сависаар — наиболее популярный политик в Эстонии. У него больше всего сторонников, но больше всего и тех, кто не является его приверженцем». Разрешима ли эта дилемма?

– К сожалению, у нас в стране пока еще мало демократии, зато много, по-эстонски говоря, кампакратии. В 1999 году мы наблюдали ее в чистом виде. В 2003 году, при наличии двух победителей на выборах – центристы и Res Publica, как известно, получили по 28 мест в парламенте – дело продвинулось чуточку вперед, уже были варианты. Увы, центристы на сей раз оказались заложниками прессы. Я не стесняюсь этого утверждения, ибо невооруженным глазом было заметно, как вся эстонская печать старалась нас утопить. И избиратели попались на эту удочку, ведь их убеждали, что родина в опасности, и подкрепляли запугивания ничем не обоснованными аргументами. К сожалению, не все избиратели понимают, что демократия не заключается в лозунге «кто не с нами, тот против нас, а значит, против государства». Надеюсь, очень надеюсь, что скоро это пройдет, и в Эстонии будет нормальная политическая палитра. Ибо чем меньше политических партий, тем яснее, понятнее, кто и каких взглядов придерживается. Важно, чтобы центристы и сами тоже поверили, что ситуация изменится. В течение прошлого года мы работали в правящей коалиции с реформистами. И этот год стал своего рода лакмусовой бумагой, продемонстрировавшей, что центристы хотят и умеют быть партнерами.

— По слухам, вы лично осмеливаетесь возражать Сависаару и неоднократно это делали. А другие что, боятся? Или это просто сказки массмедиа?

– Если совсем коротко, то сказки. Даже заядлый оппонент центристов Юрген Лиги сказал, что был удивлен, насколько Сависаар деликатно вел себя в коалиционном совете. Но тут нечему удивляться, Сависаар такой и есть, просто миф об авторитарности идет впереди него. Что касается меня лично, то я знакома с Сависааром со времен Народного фронта. И что с того, что он иногда бывает хмурым. Я тоже такой бываю, как всякий серьезный человек. А теперь о том, что стоит за мифом об авторитарности Сависаара. Все дело в том, что он очень способный человек, и немало людей рядом с ним испытывают комплекс неполноценности.

— Новый генеральный секретарь Партии реформ недавно по телевидению назвал прошлогодний союз с центристами вынужденным — в отличие от теперешней коалиции с республиканцами, близкими реформистам по духу и мировоззрению. Услышав это, я очень огорчилась. Мне-то сотрудничество Центристской партии с реформистами представлялось конструктивным и многообещающим. Во всяком случае, была открыта новая страница в межпартийных отношениях.

– Новый генсек реформистов – человек молодой, неопытный.

— Простите, но и сам Сийм Каллас в ходе избирательной кампании заявил, что ни один реформист не хотел бы сотрудничать с центристами. Так, во всяком случае, писали газеты.

– Да, да, да. Когда я в присутствии всех членов правительства спросила его об этом, Каллас ответил, что журналист неправильно его понял, неверно истолковал. Мне не хотелось бы сейчас критиковать реформистов, они сами знают, что делают и какую политику ведут, но иногда все-таки чувствуется некая двойственность в их поведении, в их оценках. В конце концов, от «вынужденного» союза с центристами они только выиграли. Их лидер возглавил правительство, они получили еще один мандат на весенних выборах, ибо популярность Партии реформ в период нашей совместной работы возросла. Другое дело, хотят ли реформисты сами это признавать. Конечно, по мировоззрению наши партии очень разные. И потому партнерство центристов и реформистов вполне можно назвать пиком политической демократии в Эстонии, ибо оказалось, что мы можем не только говорить, но и договариваться, находить компромиссы.

— На прощальном правительственном обеде в Пирита вы якобы назвали реформистов предателями. Такой вывод — итог серьезных размышлений или просто эмоциональный всплеск в неформальной обстановке?

– Для начала скажу, что я не называла реформистов предателями. Это было полуофициальное мероприятие, на котором присутствовали только члены правительства, без лишних глаз и ушей, поэтому мы чувствовали себя свободно. Сначала премьер выступил с речью, в которой он сказал много хороших слов, поблагодарив всех министров поименно за хорошую работу. Я выступила с ответной речью. Она была, разумеется, менее торжественной, поскольку я не премьер-министр и никого благодарить не должна, но я представляла вторую половину коалиции (в правительстве Калласа Лийна Тыниссон была министром экономики и коммуникаций. – Т.О.). Я тоже, как и Каллас, сказала много хороших слов, но указала также на некую двойственность оценок Калласа. Ведь он только что искреннее благодарил нас за хорошую работу, хотя накануне в газетах мы прочли, что ни один реформист с нами работать не хочет. Вот тут-то Каллас и ответил, что журналист его неправильно понял. Поверьте мне: пятнадцатилетний политический опыт не позволяет мне никого называть предателями. Но известный упрек в моих словах, конечно, был.

— Реформисты вполне резонно считают себя партией власти. Тут, как говорится, ни убавить, ни прибавить. А проводил ли кто-нибудь здесь, в стенах Рийгикогу, анализ реформ, состоявшихся в Эстонии за последние десять лет? Какие из них удались? Какие провалились? К примеру, общепризнано, что введение кроны было удачным. Но реформа здравоохранения, по моим понятиям, начисто провалилась...

– И реформа собственности, по-моему, тоже провалилась. И земельная реформа очень сомнительна. Но беспристрастный анализ реформ, о котором вы спрашиваете, в этих стенах невозможен. Ибо оценка реформ может быть только политической, и у каждой партии она своя. Судите сами. Благодаря реформам собственности, земли, предпринимательства определенная часть людей (в основном, электорат реформистов) стала очень богатой, успешной. Им, этим людям, такие реформы представляются удачными. Чего не могут сказать те люди, которые от этих реформ претерпели. Почти у каждой реформы есть две стороны медали. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает.

— Вот уже более десяти лет подряд (за исключением 2002 года) в Эстонии преобладает праволиберальная политика. Это внушает апатию, пессимизм, неверие в завтрашний день у той части населения, которая составляет так называемую вторую Эстонию. По критериям Европейского союза 11 процентов наших семей бедны, 25 процентов — на грани бедности, здоровье населения ухудшается, продолжительность жизни мужчин на 10 лет меньше, чем в ЕС. Все эти проблемы озвучивают оппозиция, ученые-социологи. Да и новая правящая коалиция RRR их признает. Недаром коалиционный договор — дотошные ученые подсчитали — содержит 345 поименованных обещаний! Дает ли содержание этого договора основание считать, что дело сдвинется с мертвой точки, что политика наконец-то повернется лицом к человеку?

– Самый простой ответ – нет, не дает. Ибо коалиционный договор несет отпечаток все той же праволиберальной политики. Два самых наглядных примера. Молодой маме обещано в течение года полностью сохранять получаемую ею зарплату. Но одна мама зарабатывает 2 тысячи крон, а другая – 22 тысячи... Далее: в 2004 году подоходный налог обещано сократить с 26 до 24 процентов (в 2006 году до 20 процентов). Но кто от этого выиграет в первую очередь? Разумеется, тот, кто много зарабатывает. Прекрасная идея – повысить необлагаемый налогом минимум. Но и она распространяется на всех подряд, без учета разницы в зарплате. То есть бюджетные (читайте: общественные) деньги будут использоваться так, как это свойственно политикам правого толка. Настораживает и еще одно обстоятельство: многостраничный коалиционный договор написан таким туманным и неконкретным языком, что потом, позже его с одинаковым успехом можно будет считать как выполненным, так и невыполненным. И оба ответа будут правильными. Наиболее конкретны в договоре три названные мною проблемы. Договор предполагает решать их таким образом, чтобы богатые стали еще богаче, а бедные не стали более обеспеченными.

— Теоретически левоцентристский блок в Эстонии могли бы составить три партии — Центристская, Народный союз и умеренные. Но они, увы, не дружат... Есть ли надежда, что со временем они сблизятся?

– Думаю, что такие перспективы есть, хотя на это уйдет время. Народный союз, войдя в правящую коалицию, попал в непростую ситуацию. В перспективе ему придется либо повторить судьбу умеренных, либо выйти из коалиции.

— Имеет ли вообще социал-демократия перспективы в Эстонии? Или она вечно будет ассоциироваться с советской властью и потому не пройдет?

– Имеет, имеет. Но надо подождать еще пару лет.

— Заместитель председателя Центристской партии Свен Миксер, делая «разбор полетов» после мартовских выборов в Рийгикогу, говорил: партии могут выигрывать или проигрывать, но избиратель—только выигрывать. Ибо у каждого избирателя есть только один голос, и каждый имеет право на защиту государства. Теоретически это верно, но избиратели все-таки принадлежат к разным группам общества и имеют, как мы только что говорили, неодинаковые интересы (хотя все, разумеется, хотят быть здоровыми и успешными). Есть свои интересы и у тех избирателей, которые в день выборов сидят дома и не ходят голосовать. Как могут политики угадать их интересы?

– Вы знаете, мы очень надеялись на мартовскую избирательную кампанию, верили, что резко возрастет активность избирателей на выборах. Не получилось. Быть может, получится в следующий раз. Хочется верить, что судьба Эстонии в меньшей степени будет зависеть от тех, кто в день выборов сидит дома, а потом звонит на телевидение или пишет письма в редакции газет с жалобами, что все вокруг плохо. Какие-то крошечные сдвиги в сближении миропонимания я вижу уже в этом созыве Рийгикогу. Хотя сегодняшний парламент, по вполне понятным причинам, стартует очень медленно. Я не жалуюсь на то, что Res Publica получила на выборах много голосов. Жаль только, что налогоплательщикам придется довольно долго тратиться на обучение новичков в политике вообще и в законодательном органе в частности. Они много обещали своим избирателям, но не все из них понимают, что выполнить можно ровно столько, сколько позволяет объем бюджета. И как в таком случае выполнить 345 обещаний, если бюджет подрезан с двух концов?

— Если бы вы были премьер-министром, какие проблемы нашей жизни считали бы первоочередными?

– Прежде всего я выделила бы проблему создания новых рабочих мест, уменьшение расслоения в обществе. Ибо все жители Эстонии вместе и каждый в отдельности имеют право на уважение, на достойную жизнь. В любом государстве, особенно в маленьком, главный ресурс – человек, люди.

— Спасибо за беседу.