Бегом из Валга

Игорь САВЕЛЬЕВ

Лучший эстонский стайер Павел ЛОСКУТОВ — личность неординарная. Это он лишний раз продемонстрировал на минувшей неделе, неожиданно для многих отказавшись от участия в самом престижном старте сезона, но в то же время выступив на соревнованиях местного значения. Чемпионату мира в счастливом для себя Париже (здесь он установил рекорд Эстонии в марафоне) Павел предпочел таллиннский «Осенний забег», в котором легко выиграл в четвертый раз подряд. Накануне забега он дал интервью «Молодежи Эстонии».

Между Эстонией и Латвией

— Родился я в Валга, но на латышской стороне – в Валке. Родители у меня простые рабочие. Там учился в школе и начал заниматься спортом, потом учился под Ригой в спортшколе Мурьяне. Сначала бегал на 3000 метров с препятствиями, попадал в юниорские и юношеские сборные Союза. Уже в школе бежал эту дистанцию за 9 минут, так сейчас в Эстонии бегут первые номера и даже быстрее – 8.50.

— А почему сейчас не бежишь стипль-чез? Соревнования на стадионных дорожках выглядят представительнее и престижнее, нежели кроссы и марафоны.

— Разница между стадионными бегами и марафоном очень большая. Специалисты знают, что энергообеспечение совершенно разное и методика подготовки тоже. Почему я ушел с «дорожки»? Потому что на стадионе заработать невозможно, а марафон – вид более коммерческий. На стадионных соревнованиях деньги получают определенные спортсмены – те, кто выступает на этапах «Гран-при». А чтобы получить приглашение на эти самые «Гран-при», надо находиться в десятке мирового рейтинга. И чтобы что-то заработать, надо постоянно держаться уровня рекорда Эстонии. В марафоне полегче – ты можешь показать женский результат (2 часа 20 минут) и получить призовые. Но это не значит, что я окончательно бросил бег с препятствиями. Если очень надо будет, могу подготовиться и пробежать на личный рекорд.

— Почему ты из Латвии вернулся в Валга?

— После спортшколы я поступил в Рижский институт физкультуры, но недоучился. Забрали в армию, а после армии учиться не стал. Высшее образование пока так и не получил. Вернулся домой, начал заниматься мелким бизнесом, но бегать не бросил — желание никуда не пропало. А если я тренируюсь, то делаю это по-настоящему, не как любители, а на полную катушку. Это как наркотик, остался у тебя в крови, и никуда не денешься, вот и бегаешь. А потом, в Эстонии стали проводить крупные соревнования, и мне понравилось в них участвовать и выигрывать. Такая жизнь по мне. Я никогда не курил, не пил. Меня это никогда не интересовало. У каждого свой наркотик — я люблю бегать.

— Как ты живешь в Валга, чем занимаешься?

— Сейчас живу только профессиональным спортом. Купил и обустраиваю дом. Кормить собаку, кошку и голубей – вот и все мое хобби, помимо бега.

— Этих денег, что ты зарабатываешь бегом, тебе хватает?

— Хватает пока. К тому же у меня сейчас есть стипендия от Олимпийского комитета.

— В Валга ты человек известный?

— Ну, теперь да. После того как завоевал серебряную медаль на чемпионате Европы, в родном городе меня стали узнавать.

— Судя по тому, что ты родился на территории Латвии и долгое время там прожил, у тебя была возможность выбора – выступать за сборную Латвии, Эстонии или России?

— С Россией я себя никогда не связывал. А выступать за Латвию мог. Язык я выучил и мог получить гражданство. Но я сам выбрал Эстонию и никогда не пожалею об этом. Хоть в Латвии сейчас и говорят, что, мол, Лоскутов – это наш воспитанник и наша заслуга. Я так не считаю. Мои успехи — это прежде всего моя личная заслуга.

— Ты не слишком доброжелательно вспоминаешь о Латвии. У тебя там были конфликты?

— В спортшколе постоянно были конфликты. Потому что в начале 90-х был такой период, когда каждый творил, что хотел, кто воровал, кто делал себе карьеру. Я это все видел и всегда говорил напрямую, а это никому не нравится. Так меня воспитали.

— Кто был твоим первым тренером?

— Надежда Блуме. Начал заниматься у нее в Валке. В том, что я стал спортсменом, ее заслуга очень большая, может быть, не как тренера, а как педагога. Она очень приятная, доброжелательная женщина, которая смогла создать такую же атмосферу. Только поэтому мы ходили на тренировки. А если тебе тренер не нравится, если он на тебя орет, то ты не пойдешь к нему заниматься, даже если у тебя есть успехи. В 13-14 лет человек еще не сформировался, и очень просто молодой парень может послать такого тренера куда подальше...

— По-эстонски ты тоже говоришь очень прилично.

— Еще десять лет назад я ни слова не мог сказать. Просто сам взял и выучил. У многих людей есть комплекс — они боятся говорить на другом языке. У меня никогда такого не было. Я знаю, что говорю неправильно, с ошибками, но меня это не смущает. Например, латышский язык намного смешнее эстонского, когда говоришь неправильно, но я не стеснялся этого и уже через три месяца после поступления в спортшколу изъяснялся на латышском без комплексов.

На горизонте родина марафона

— Выступая за сборную Эстонии, ты в прошлом году завоевал серебряную медаль чемпионата Европы, но для многих был большой неожиданностью твой отказ от участия в чемпионате мира.

— За сборную Эстонии я выступаю с 1990 года. С той поры в нынешнем составе сборной остались только я и Эрки Ноол. На чемпионате Европы в прошлом году я завоевал серебряную медаль, до этого на Парижском марафоне установил новый рекорд Эстонии. В прошлом году я пробежал четыре марафона. Для профессионального спортсмена это очень много. Бежать марафон на высоком уровне, на хороший результат можно два-три раза в год. Я знал, что в этом году могу пробежать максимум два марафона. После прошлогоднего «серебра» в Париже от меня ждали такого же результата, но я не был готов. В апреле перед Бостонским марафоном и в июле у меня были проблемы со здоровьем. В июне я готовился к Кубку Европы и в финском Лаперанта больной выступил на двух дистанциях. Это привело к осложнениям. Весь июль я не мог ничего делать, поэтому подготовка оказалась смазанной. В Париже на чемпионате мира я бы ничего не выиграл. Ну показал бы в марафоне результат 2.15 и занял бы где-то
40-е место...

— Следующий год олимпийский...

— Да, у меня в голове давно такие мысли. С тех пор, как в Европе остался вторым, так все внимание переключил на Игры в Афинах. Сейчас у меня такой возраст – 34 года, когда надо использовать максимум возможностей. Эта Олимпиада станет для меня последней, где я смогу показать достойный результат. Я думаю, что буду выступать и потом и, возможно, смогу попасть еще на одну Олимпиаду, но хорошо выступить смогу, наверное, только в Афинах.

— Можно сказать, что ты уже начал подготовку к Олимпиаде 2004?

— Подготовка идет, скорее, психологическая. Сейчас у меня будет марафон в ноябре, потом где-то в марте. Специально выбрал сроки не в апреле, а чуть пораньше, чтобы осталось больше времени на подготовку.

— У тебя есть тренер или ты занимаешься индивидуально?

— Есть тренеры-консультанты и в Валга, и в Тарту, но у меня такой возраст, когда ты сам уже должен уметь определить свое состояние. Конечно, я прислушиваюсь к рекомендациям и замечаниям, но постоянно возить с собой на сборы команду из тренеров и массажистов не могу. Нет таких финансовых возможностей.

Ну, заяц, погоди!

— В беге на средние и длинные дистанции, насколько я знаю, есть возможность заработать, не только попав в число призеров, но и выступив в роли «зайца», задающего темп фаворитам. В марафоне существует такое понятие, как «заяц»?

— В марафоне оно проявляется еще ярче. «Зайцев» организаторы выставляют практически на каждом коммерческом забеге, потому что, чем выше результат покажет победитель, тем выше престиж соревнования и, соответственно, коммерческий успех.

— Говорят, рекордсмен мира марокканец Хишам Эль-Герруж нередко и сам приплачивает «зайцам», которые ведут его на очередной рекорд?

— Да, бывает такое. Это не запрещено.

— А тебе самому приходилось пользоваться услугами «зайца»?

— Можно так сказать, что приходилось. Однажды бежали здесь, в Таллинне, милю. Договорились с одним парнем – он вел меня два круга, но сделал это не слишком грамотно. Сначала убежал от всех, потом все его начали догонять, а я оказался последним. «Заяц» должен уметь вести за собой. К тому же он должен быть в хорошей спортивной форме. Вести за собой надо, опережая ведомого на секунду-две. Если же он начнет убегать, то уже будет не помощь, а дерганый бег.

— Судя по твоим словам, и тебе приходилось выполнять роль «зайца»?

— Да, бывало. В прошлом году в Остине полмарафона бежал «зайцем», а потом еще половину для себя. На 20 км тащил американцев на результат 1 час 8 минут. Для меня это тренировка.

— А бывает так, что «заяц» убежал от всех и выиграл?

— И такие случаи не редкость. В том же Остине я в итоге финишировал четвертым. Можно считать, на призовом месте. Под конец марафона начал всех обгонять. Я не знал, каким иду, а передо мной финишировал кениец, который оказался третьим. Если бы знал его место, обошел бы и его.

— Чтобы бежать 42 километра, надо иметь фантастическое здоровье...

— В марафоне ты не будешь каждый день соревноваться. Здесь очень много времени занимает подготовка и очень долго потом восстанавливаешься. В марафоне на 42 км именно за время бега в организме происходят такие изменения, которые не каждый сможет перенести. Удивительно, но организм человека легче переносит бег на 30 км и бег на 60 км, а дистанция в 42 км считается критической. Поэтому марафон в мире и имеет такой престиж.

— Были ли в твоей спортивной карьере курьезные случаи?

— Так сразу не вспомнить. Пару раз было, когда опаздывал на соревнования, — бегом добираешься до линии старта и сразу же стартуешь. Бег как бы продолжается...