«Никто пути пройденного у нас не отберет...»

Герою Советского Союза Арнольду МЕРИ исполняется 85 лет

Нелли КУЗНЕЦОВА

И хотя умом понимаешь, что бег времени неумолим, все-таки душой, сердцем принять и понять этого не можешь. В самом деле, неужели этому человеку — 85? Этому человеку с его неизменной элегантностью, строгой офицерской выправкой, сохраненной на всю жизнь? С его блистательным талантом рассказчика, феноменальной памятью, с каким-то особым, только ему присущим, искрящимся юмором. С его, если хотите, общественным темпераментом. И это ему — 85?

«Знаете ли вы, что у меня три имени?» — спросил он однажды, во время одного из наших разговоров. И легко рассмеялся, увидев мое озадаченное лицо. Аго-Арнольд-Адриан... Выяснилось, что, живя в Югославии, он принял православие. Пришлось получить новое имя. Но почему — Югославия? Откуда она в судьбе эстонца?

«А у меня всегда было не как у людей», — сказал он с тем же неподражаемым смехом и рассказал, что в 26-м году семья эмигрировала из Эстонии в Югославию. Отцу не очень нравилось то, что происходило в независимой Эстонии. Да и жить было трудно. Вот там, в Югославии, он и учился. Сначала в Скопле, потом в Белградской русской гимназии. Так уж сложилось, что семья оказалась в белоэмигрантской среде. В ту пору, как известно, в Югославии находилось около 30 тысяч бывших русских офицеров. Через Черное море они уходили из Советской России в Болгарию, потом в Югославию... Ох, как припомнили Мери потом, уже после войны, эту «белоэмигрантскую компанию». И Звезда Героя не помогла, когда исключали из партии... Кому-то, очевидно, показалось странным, что юноша, выросший в иной среде, впитавший, казалось бы, ее настроения, ненависть к Советскому Союзу, вдруг становится героем этой страны в самые страшные для нее времена, в первые месяцы войны, когда шло отступление, когда все вокруг как будто рушилось.

Вот злая шутка судьбы... Кому-то в нынешние времена тоже хочется, очевидно, свести с ним счеты. За те, по-видимому, прежние годы, за то, что носит Звезду Героя. Опять пытаются обвинить в том, в чем он и не был виноват. Только уже наоборот...

Да, так вот война... Из-за этого семья и вернулась в Эстонию. Все вокруг были уверены, что скоро начнется война, что она охватит Европу. И оставаться в такое время в чужой стране не хотелось. Да и материально жить было трудно.

Конечно, ни отец, ни мать Мери не были коммунистами. Ни явными, ни скрытыми, сказал Арнольд Константинович. Но мать, провожая сына в эстонскую армию, негромко, но твердо сказала ему: «Одно не забывай, сын... Если случится то, чего мы все так боимся, если начнется большая война, никогда не воюй против России...»

Многие, если «не считать последних дураков», с усмешкой сказал Мери, понимали, что угроза фашизма идет с Запада, что судьбы мира будут решаться именно здесь, что жесточайшее сражение пойдет между фашистской Германией и Советским Союзом и что Эстония в этой войне должна быть либо на стороне фашизма против СССР, либо вместе с Россией против фашистской Германии. И значит, придется либо превратиться в пособников фашистов, либо присоединиться к силам, стремившимся сокрушить фашизм. Тогда в Эстонии, говорит Мери, это многие понимали, и очень многие совсем не хотели быть на стороне фашизма. Сейчас вспоминать об этом политически невыгодно, но так ведь было, было... Арнольд Мери не стесняется и не боится об этом говорить. Именно с этой точки зрения и сам Мери, и его молодые друзья, и многие другие люди тогда в Эстонии восприняли июньские события 40-го года. Об этом можно говорить долго, но я пишу не историческую справку и не пытаюсь спорить с теми, кто сегодня хочет думать иначе. Я рассказываю об одной судьбе на фоне страшных и горестных событий. И очень жаль, что мой рассказ ограничен рамками газетного материала. Потому что эта судьба вместила в себя столько, что другим не удалось бы пережить и за несколько жизней.

...Начало войны застало его в летних лагерях, куда были отправлены части 22-го территориального корпуса, образованного из бывшей эстонской армии. Со странным чувством слушал он выступление Молотова по радио. Все ж таки началось... Знали, что начнется, а все же надеялись, что еще не сейчас, что все как-то отодвинется. Но уже через несколько дней они получили приказ двигаться на оборону Пскова.

Не буду рассказывать, как он отстал от своего батальона, как на его руках оказалась сборная команда, большая и пестрая — эстонцы из бывшей армии Эстонии, русские, оказавшиеся здесь вместе с частями Красной Армии. Большинство из них еще совсем недавно были колхозниками. Управлять этими, в общем-то, случайно сбившимися людьми было непросто. Но вот что удивительно... В эти самые первые, самые страшные дни, когда царила неразбериха, когда то тут, то там вспыхивала паника, этот сборный отряд под руководством Мери упорно пробивался к фронту, к передовой линии, к регулярным частям армии, а проще говоря, к своему батальону. Не один раз они попадали под бомбежку, их обстреливали в пути. А однажды вся команда во главе с командиром была арестована. Уж слишком странными показались эти люди в непривычной для глаза форме старой армии буржуазной Эстонии, с немецкими ранцами за спиной времен Первой мировой войны и в желтых английских ботинках... Мери одел свою обтрепанную, давно не мывшуюся команду на одном из складов, подлежащих уничтожению, чтобы «не оставлять противнику». Да и сам он, командир, выглядел более чем странно, в тех же замечательных ярко-желтых ботинках и с документами, которые в неразберихе отступления не были оформлены должным образом. Словно специально для раздувания «шпионских страстей».

А ночью вся команда во главе со своим командиром сбежала из-под ареста, преодолев четырехметровый забор и обманув охрану по всем правилам военного искусства.

Они бежали на фронт, где их никто не ждал, где о них даже не знали. Они упрямо, упорно догоняли свою часть, хотя неизвестно было, есть ли еще она, существует ли в этом хаосе первых месяцев войны, остались ли в живых командиры и есть ли еще солдаты, с которыми некоторые из них еще недавно спали в одной казарме.

Комиссар их батальона, того самого батальона, который они искали так долго и так трудно, не мог поверить, что с ним разговаривает Мери. «Мы думали, что вас уже никогда не увидим...» Но они стояли тут, вся команда, усталые, похудевшие от долгих скитаний. Их стало даже больше, чем в начале пути. Потому что к ним в дороге прибивались все новые и новые люди. Эстонцы и русские...

Им дали три дня отдыха. Но уже на третий день начался бой, тот самый, яростный, сумасшедший бой, который и принес Мери Золотую Звезду Героя.

...Это был немецкий прорыв. И в какой-то момент Мери понял, что сейчас начнется паника, побегут все, что будет опрокинут весь этот участок фронта. Ведь ничего страшнее паники на фронте нет... А рядом штаб корпуса. Он совсем открыт. И через полчаса, час будет уничтожен.

И тогда он встал. Один — перед бегущими... Один — перед охваченной паникой толпой...

Перед штабом корпуса была организована оборона. И вовремя, потому что атаки следовали одна за другой. Потом начался минометный огонь. Нельзя, невозможно было оторваться от земли. А рядом были необстрелянные ребята. И надо было помогать им, подбадривать, подсказывать. И он ползал по всей длине своей импровизированной обороны. Ползал, стрелял, командовал... Был ранен несколько раз. Но снова полз. И в какой-то особенно тяжкий момент подумал, что как бы ни сложилось, одна пуля в пистолете у него есть. Для себя... А потом подумал, что хоть и умирает, но дело свое, кажется, сделал и что самое главное — это найти свое место на войне. И держать его, пока есть хотя бы искра жизни.

...Все вспоминаю и вспоминаю этот разговор и то, как замолкал посреди рассказа Арнольд Константинович и как снова закуривал. Видно, нелегко давались воспоминания. А я думала, что таким он всю жизнь и остается. Умеет брать на себя ответственность. Знает твердо, где его место на этом свете и за что надо сражаться. Никогда он не изменял себе, своим убеждениям, своим взглядам на жизнь, на людей, на устройство мира.

А в общем, как я поняла, он ни о чем не жалеет в своем прошлом. Он и сейчас убежден, что битва с фашизмом была одним из главных событий минувшего века и что Эстония не могла и не должна была оказаться в этой битве не на стороне противников фашизма.

Бывший министр просвещения в своей стране, один из руководителей Комитета защиты мира, он много сделал для своей страны. Она оказалась неблагодарной...

Но люди, люди, множество людей, знакомых и незнакомых, близких и далеких, бесконечно уважают этого человека. Гордятся им. И в день его юбилея шлют ему самые добрые пожелания. Даже если не могут поздравить его лично...

Будьте благополучны, дорогой Арнольд Константинович...

Сердечно поздравляем с 85-летием со дня рождения активного участника Великой Отечественной войны и освобождения Европы от фашизма, видного общественного деятеля и просто замечательного, глубоко уважаемого человека, Героя Советского Союза Арнольда МЕРИ.

Желаем ему и всей его семье хорошего здоровья, долголетия, благополучия и счастья!

Таллиннский Союз ветеранов войны и военной службы.

Общество участников Великой Отечественной войны.

* * *

Правление СОРСЭ от имени многочисленных организаций российских соотечественников Эстонии поздравляет Героя Советского Союза Арнольда Константиновича МЕРИ с 85-летием и желает ему бодрости духа, стойкости, здоровья.

Спасибо вам за все.

Сергей Сергеев,

председатель правления СОРСЭ.