Переплет

Лев ЛИВШИЦ

Папирус и старый мастер

В нашей довоенной школе был целый флигель производственных мастерских, где на уроках труда ребята осваивали азы слесарного, токарного, столярного дела, а девочки учились шитью и вязанию. Была там и переплетная мастерская. В ней пахло столярным клеем, дерматином и бумажной пылью. Старый мастер учил переплетать и реставрировать книги. Но прежде чем приступить к первому занятию, он рассказал нам, ребятам седьмого класса, почти детективную историю.

Начал он с того, что достал из недр большого шкафа круглый, обтянутый кожей цилиндр-тубус, вынул из него другой поменьше, темно-красный, потертый, с одного конца которого висел на шнурке кусочек кожи.

Осенью 1917 года в его мастерскую на Надеждинской улице Петрограда зашел незнакомый заказчик и попросил отреставрировать семейную реликвию, привезенный его предком-моряком в середине ХIХ века из Египта древний папирус. Он передал мастеру этот потертый кожаный футляр, внутри которого был свиток из материала, похожего на желтоватую бумагу. Это и был папирус, его древние египтяне делали из нильской осоки. Ее узкие полоски склеивали в широкие полосы и для сохранения свертывали в свитки, концы этих полос прикрепляли к палочкам, с которых при чтении развертывали, а затем свертывали свиток, вкладывали в футляр и снаружи прикрепляли кусочек кожи с названием книги и именем автора. У этого своеобразного заглавия тоже было наименование—«индекс».

— А что было дальше?—спросили мы хором.

А дальше в мастерской отреставрировали сам папирус и сделали новый кожаный футляр, в который поместили древний тубус. Но… заказчик так и не появился. Кто он и что с ним сталось в те бурные годы, осталось тайной. А эту реликвию мастер хранил, тем более что старый футляр—древнейший переплет. Мастер до конца урока рассказывал о том, как развивалось книжное дело в течение столетий. Он говорил, что уже во II веке н.э. на смену свиткам стали изготавливать книги из отдельных листов в виде блока и заключать их в переплеты, для того чтобы они лучше и дольше хранились и ими удобнее было пользоваться. Со времен Древнего Рима и до эпохи Возрождения переплеты изготавливали из разных видов кожи, украшали пластинами из золота, серебра или слоновой кости, жемчугом и драгоценными камнями. Со временем на смену тяжелым деревянным обложкам, обтянутым кожей, пришли дешевые холщовые и бумажные переплеты.

Мы слушали, затаив дыхание, и я уверен, что те, кто побывал в пахнувшей клеем и пылью мастерской переплетчика 209-й ленинградской школы на улице Восстания, навсегда сохранили любовь к книге не только как к творению человеческой мысли, но и как к произведению искусства тех, кто печатал, украшал и создавал переплеты.

Мастера

В 1633 году в Таллинн был приглашен из Стокгольма печатник Кристофер Рейснер, и при местной гимназии была основана типография, в которой напечатали первые в городе книги, появились и мастера переплета, но ремесленный цех этой профессии был основан только в 1766 году, и в августе того же года утвердили его устав.

Переплетчики были в Таллинне уважаемой профессией, олдермены (старейшины) их цеха не раз возглавляли ремесленную гильдию святого Канута—это Иохан Больдт, Давид Альбрехт, Иохан Динос и другие.

Юношу, который хотел освоить профессию переплетчика, ожидал долгий и тернистый путь. Чтобы стать учеником, он должен был представить свидетельство о рождении, затем предстать перед цеховыми мастерами и произвести на них хорошее впечатление. Лишь после этого ему разрешалось внести вступительный взнос и представить старейшинам цеха своих попечителей, которые в случае неудачи должны были оплатить расходы цеха на обучение. Затем следовало четырехмесячное испытание в доме мастера, в ходе которого юноша должен был доказать, что он может стать учеником. Если он испытание выдерживал, впереди были пять-шесть лет учебы, расходы на которую нужно было отработать. Срок обучения сокращался, если ученик сам оплачивал эти расходы. Успешно сдав экзамен и став подмастерьем, он отправлялся в трехлетнее странствие, чтобы поработать в цехах разных стран и городов. В дорожной сумке подмастерья лежала книга, в которой иноземные мастера подтверждали его работу и давали характеристику умения и прилежания. Без такой книги стать мастером было невозможно. И только после возвращения и наличия свободной вакансии можно было получить право на изготовление образцовой работы.

Цеховой устав требовал переплести пять томов, разных по содержанию и размерам, но прежде чем объяснить, что это за размеры, нам придется вернуться в школьную переплетную мастерскую.

Ин-октавио и другие

Однажды мастер начал урок, держа в руке обыкновенный учебник, и спросил:

— Ребята, что это?

— Бархударов, «Русский язык».

— Ну, это само собой, я спрашиваю о другом—каков размер у книги? Так вот, это — октавио. А что значит слово «октавио»?

— Восемь,—почему-то шепотом сообщил умненький Миша Епифанов.

— Верно, восьмая доля листа.

— Какого листа, они ведь разные?—спросил кто-то.

— Хороший вопрос. Такого, из которого выйдет восемь листов высотой от 20 до 25 и шириной в 15 сантиметров. В этом учебнике,—мастер измерил его линейкой,—двадцать. Есть и другие размеры, например, кварто, то есть в четвертую долю листа, и фолио это лист, согнутый пополам.

Все эти октавио, кварто, фолио и еще огромный медиан я запомнил на всю жизнь, хотя нигде кроме школы переплетами не занимался

Так вот, устав Таллиннского цеха переплетчиков требовал от кандидата в мастера переплести Библию форматом ин-фолио в переплет из свиной кожи, с красным обрезом, затем книгу форматом ин-кварто из телячьей кожи с зеленым обрезом и две книги форматом ин-октавио с золочеными обрезами листов.

В течение более двух столетий таллиннские мастера формировали из листов так называемые тетради, сшивали их в полный блок-кодекс, склеивали корешок столярным или казеиновым клеем, «одевали» в переплеты, для предохранения их укрывали бумажной суперобложкой с красочным оформлением.

В наше время искусство переплета из ремесленных мастерских перешло в механизированное производство, и на первый план вышел не мастер-переплетчик, а художник-оформитель.

Эстонскую школу полиграфии, оформления книг всегда отличала строгость и мера вкуса. Приятно взять в руки черные с золотом тома «Eesti Entsьklopeedia» (Эстонская энциклопедия), оформленные художником Ю.Каарма, или миниатюрную книжечку стихов Давида Самойлова и Яана Кросса «Бездонные мгновения», скромную, но изящную обложку которой создал художник-иллюстратор И.Суйканен, недавно выпущенную издательством «KPD» книгу сказок Ф.-Р.Крейцвальда на эстонском языке с русским переводом и чудесными гравюрами А.Кашина.

И, к счастью, всемогущий рынок пока не затронул этого высокого уровня. Хуже другое—цены. Издание книг сегодня—дорогое удовольствие, и значительную долю общей стоимости занимает переплет.

Когда-то книги издавали в нескольких вариантах: подносные в богатых, часто в кожаных или бархатных переплетах, с золоченым тиснением и обрезом, множеством иллюстраций; подарочные на хорошей бумаге в добротных переплетах с более скромным оформлением и, наконец, для продажи массовому читателю большими тиражами в мягких обложках, порой вовсе без иллюстраций, зато доступные по цене. А русский издатель П.Сойкин выпускал романы популярных писателей: Жюля Верна, Фенимора Купера, А.Дюма, Конан Дойля идр. в тетрадях с продолжением, по 32 страницы в каждой. Стоили они копейки, и при желании можно было собрать и переплести их в целые произведения.

Говорят, людей встречают по одежке, а книгу по переплету. Блеск лакированных переплетов, заполнивших полки книжных магазинов и домашних библиотек, при всей их красочности сродни современной архитектуре с зеркально-металлической гладью стен и четкими геометрическими формами—красиво и… холодно. Конечно, с техникой полиграфии ХХI века можно выпускать многотысячными тиражами красиво оформленные книги. И все-таки, все-таки… в этих глянцевых переплетах нет теплоты человеческих рук мастеров, собиравших из отдельных тетрадок книжные блоки-кодексы, покрывавших их обложками из кожи, коленкора или бумаги. Без сомнения, человека встречают по одежке, но провожают по уму, а книгу по содержанию. И сегодня зачастую за ярким переплетом скрывается какая-нибудь «Строптивая мишень», «Кровавый след» или «Девочка по вызову»…

Много лет назад в магазине старой книги на улице Мюнди я купил маленькую книжечку в кожаном переплете с золотым тиснением—сборник стихов Ольги Берггольц «Твой путь», написанных в осажденном Ленинграде русской поэтессой и изданных в 1945 году на простой, почти газетной бумаге. По чьему-то заказу одну из этих книг «одели» в кожаный переплет, созданный эстонскими мастерами.