Утиная история

Татьяна ПИСАРЕВА

Утром на нашем дачном участке откуда ни возьмись появилась утка. Она деловито расхаживала по лужайке, заглядывала во все закоулки. Пару раз птица расправляла крылья, будто примеривалась взлететь, но тут же передумывала и вновь отправлялась в путь - по периметру сада...

За необычной гостьей было очень интересно наблюдать. Сначала она вела себя спокойно, что-то поклевывала в траве, но потом, когда мы уже начали подумывать, а не слишком ли затянулся ее визит, утка и сама стала проявлять беспокойство: пыталась протиснуться сквозь ячейки ограды, но пухленькое туловище не пролезало вслед за головой.

Недалеко от дачи есть лесное озерцо, где каждый год утки выводят потомство. Мы догадались, что «наша» утка - скорее всего, подросший и оперившийся, но еще плохо летающий птенец. Может быть, кто-то спугнул ее, и со страху она перелетела к нам? А повторить полет уже не хватает духу? И мы приступили к спасательной операции: надо было помочь утке найти специально для нее приоткрытую калитку, а потом указать правильное направление.

Сначала птица не понимала, чего мы от нее хотим: открывала клюв и тихо на нас шипела. Потом все-таки направилась в нужную сторону, благополучно миновала калитку, потом еще одни ворота, немного заплуталась на перекрестке дачных дорог, и мы ей помогли... А затем, напившись из лужи, утка заковыляла в сторону леса. Мы проводили ее и увидели, как она поплыла от берега, загребая воду натруженными лапками.

Вечером мы сходили на озерцо и оказалось, что у «нашей» утки есть еще 8 точно таких же братьев и сестер и мама - более крупная, солидная кряква. В своей книге «Птицы» Л.Семаго писал, что утята кряквы не знают страха: на зов матери прыгают с крыши или дерева, будь внизу густая трава или голый асфальт. Пух на них такой густой, а сами так легки, что скорость падения и сила удара о землю не опасны для их жизни. В общем, программа утиной жизни довольна проста, и учить малышей ничему не приходится. Их надо только предостерегать, предупреждать да защищать, пока совсем малы. И все эти, пусть несложные, заботы выпадают на долю одной лишь матери. Питаются утята сами: ловят на траве комариков, снимают с нее мелких улиточек, глотают сочную ряску, выцеживают из воды самую крошечную живность, охочи до разных семян.

Пока мама-утка три-четыре недели бессменно сидит на гнезде, защита от врагов у нее одна-единственная - быть невидимкой, не вздрогнуть от внезапного испуга. И не всегда даже угроза собственной жизни заставит ее взлететь, оставив врагу яйца. А главным врагом кряквы везде и всюду остается ворона. Есть и другие, их немало, но ворона чаще всех грабит гнезда, утаскивая яйца, и она же ловит птенцов-пуховичков прямо на глазах у матери. Одна воронья пара может обездолить буквально всех уток, загнездившихся по соседству.

Когда утка становится наседкой, ее селезень еще несколько дней бродит неподалеку вроде сторожа, а потом исчезает навсегда. Он, оставаясь прежним красавцем, ищет не новую подругу, хотя весна еще не кончилась, а таких же, как сам, бывших семьянинов. По двое, по трое дремлют они день-деньской на плесиках, летают и плавают мало. А потом, собравшись холостяцкой стайкой, улетают на большие степные озера с крепкими камышовыми зарослями, в тихие, заросшие затоны, в непролазные плавни южных дельт. Впрочем, если поблизости найдется надежное место, то останутся и там сменят свой семицветный наряд на рябенькое утиное оперение. У каждого разом выпадут все полетные перья, и птицы на месяц станут словно бескрылыми. Так что селезню никак нельзя оставаться возле семьи, если бы и захотел, такой он ей не опора и не защита.

И без того слабые голосом самцы на линьке становятся вовсе молчальниками, чтобы ничем не выдать свое прибежище. Но их отыскивают береговушки. И пока не намокло и не утонуло линное утиное перо, ласточки собирают его, чтобы выстелить собственные гнезда. У береговушек одна надежда - на селезней, потому что другие птицы - ни сухопутные, ни водоплавающие - еще не линяют. Самки меняют свое оперение так же, но остаются при выводке до тех пор, пока утята не вырастут.