Жестокое сентиментальное танго

Николай ХРУСТАЛЕВ

Не так давно режиссер-документалист Ханнес Линтроп отметил свой юбилей. Утверждать, что его фильмы, выбранные для показа в столь торжественный момент, отличались особой праздничностью, язык не повернется. Но это то, о чем художник думает, что его сейчас беспокоит.

- Ханнес, обратясь к подробностям вашей биографии, хочется прежде всего уточнить, как из студента педагогического института получился человек кино?

- Вопрос на самом деле достаточно сложный. По правде говоря, я не знаю рецепта, позволяющего студенту пединститута выучиться на режиссера. А сложность в том, что в педагогическом университете науке снимать кино учат и сегодня, но я не уверен, что из каждого, кто стремится стать в будущем режиссером или оператором, что-то получится. Если же обо мне, то учился я в пединституте уже достаточно давно, но стоит иметь в виду, что еще до поступления туда начал снимать фильмы, лет с 14 начал. В 18 лет моя первая любительская игровая картина получила международные призы.

- Что это был за фильм?

- «Сентиментальное танго» о фотографе, одном дне его жизни, одной фотографии, которую ему хотелось снять. Несмотря на лирическое название, это был довольно жесткий фильм...

- Почему героем вашей первой картины стал именно фотограф?

- Первую свою профессию я получал в замечательном таллиннском ПТУ номер 2, где учили и на фотографов. Из училища вышел с 6-м разрядом. И первым моим рабочим местом после ПТУ стало Эстонское телевидение. В то время все оперативные новости там показывали преимущественно на фотографиях с закадровым текстом. Видео еще не было, кинопленка - удовольствие дорогое, так что главным на экране было фото. Позже я перешел в «Эсттелефильм» и там стал ассистентом режиссера.

- Более неблагодарной работы в кино, кажется, нет.

- Надо иметь в виду, что речь идет не о «Таллиннфильме», а об «Эсттелефильме», там многие режиссеры приходили на площадку с телевидения, из журналистики, так что об организации работы на площадке знали не очень много, этим занимался как раз ассистент. Школа была суровой, но очень полезной, потому что заниматься приходилось практически всем. И когда пришло время моего первого профессионального фильма, я уже понимал, что к чему.

- Наверняка с этой картиной у вас связана какая-то история.

- Узнав, что еще до института я награждался за любительский фильм, начальство «Эсттелефильма» решило: а что, пусть что-нибудь снимет. Фильм планировался дешевый, практически без гонорара. Это был 79-й год, и открывался Горхолл, с которым теперь не знают, что делать. Мне предложили снять 20 минут про новостройку культуры. И мы сняли кино на 16-мм пленке, после чего важные дяди-начальники не знали, что с ним делать. Собралась редакционная коллегия, и на ней все решали: он это нарочно сделал или случайно получилось. У меня протокол сохранился. Наверное, и вправду было немного смешно, когда в отсутствие сегодняшних поломоечных механизмов на экране одинокая уборщица трет тряпкой гектары огромного, как аэродром, мраморного пола в фойе. Когда берешь общий план и довольно долго это снимаешь, тогда, вероятно, и возникает эффект абсурда, который действует безотказно. Но мы-то о нем не думали, просто снимали. Первый большой концерт в Горхолле был приурочен к Дням казахской культуры, но обыкновенной публики в зале не было, все места были заняты сплошь солдатами, опять нелепая ситуация, которую мы документально и серьезно запечатлели. Словом, сняли, подложили музыку, показали, тут-то и возник вопрос: это они специально, или так получилось?

- После этого вам давали другое кино снимать?

- Не сразу, но давали. Снимал и документальное кино, и игровое. Много снимал вместе с женой. Семейный подряд - дело довольно интересное, сначала сложно снимать вместе, а потом трудно в одиночку. Мы успели сделать даже две игровые картины, одну короткую и одну полнометражную, но потом пришли трудные времена, в Эстонии найти деньги на кино было невозможно, и мы много сотрудничали с финским телевидением, сняли для него семь или восемь картин.

Первый фильм на финские деньги назывался «Наказание» и привел нас в далекое сибирское село Верхний Суетук, куда в царские времена ссылали преступников из Эстонии и Финляндии. Когда приехали туда, то застали всего 2-3 стариков, еще говоривших по-фински, эстонцев оказалось чуть побольше. О том, что происходит в родных краях, финны, ничего не знали, спрашивали, а какие там колхозы? Вот про этих людей мы и сняли кино о том, как продолжается наказание, которому, как по Библии, подвержены семь поколений.

- Фильм, о котором вы сейчас вспоминали, был своего рода взглядом на людские судьбы сквозь время, а другая ваша картина, которую мне довелось посмотреть недавно, называется «Сквозь тьму», она о людях Северо-Востока, по-своему очень тревожная, беспокойная. Что подвигло вас, человека столичного, погружаться в нелегкие проблемы Северо-Востока?

- У этой картины тоже есть своя предыстория. Как раз в тех краях мы в 89-м году снимали короткий, минут на 16, документальный фильм «К Шуре». И уже тогда решили обязательно вернуться сюда ровно через 10 лет, чтобы посмотреть, что изменилось, куда все повернулось. Шура работала на терриконе, считала вагонетки с породой, но самым интересным был ее рассказ о жизни, ее история. А это было время прихода независимости, эстонцы взяли в руки флаги, пели песни, и что в стране происходит с русским человеком, тогда это знать было вроде и неинтересно, и неактуально. Когда мы сказали, что как раз теперь хотим снять фильм о простой русской женщине, на нас смотрели, как на сумасшедших, - почему, зачем это? Но фильм, по-моему, получился, завоевал несколько международных наград. И вот прошло 10 лет, и мы сдержали свое слово, снова отправились на Северо-Восток посмотреть, что там изменилось. То, что увидели, показалось и грустным, и интересным, и символичным.

- Когда смотришь эту картину, то почему-то кажется, что он о чем угодно, только не о будущем, как будто его для этих мест не существует.

- Думаю, это не так, потому что будущее есть всегда. Просто бывает период, когда что-то завершается, а что-то приходит на смену, и начинается новый цикл. То, что завершилось, длилось очень долго, потому завершение иногда очень похоже на апокалипсис. Что будет на этом месте, каким будет новый мир, наступит ли время нового Иерусалима или чего-то другого, этого мы не знаем, потому и остается только верить и надеяться. И если в дальнейшем нам не избежать новых потрясений, то жизнь детей, следующих поколений будет другой и лучшей. Но протекать она будет уже в другом мире.

- Следующую картину вы уже не снимали, а продюсировали, и это был фильм о наркоторговле. Тут, кажется, сколько в трубы ни труби, но изменить ничего нельзя, и цепочку, начинающуюся где-то в Афганистане, разорвать практически невозможно. Вы это понимали?

- Я верю, что даже тут можно что-то сделать, только для этого требуются конкретные действия, большие средства и международное сотрудничество. А всего этого пока не хватает. Но и молчать нельзя, о проблеме наркотиков надо кричать постоянно, она слишком серьезна.

- Но будет ли, на ваш взгляд, услышан голос такой маленькой страны, как Эстония?

- Несколько дней назад мы получили приглашение принять участие во втором Всемирном конгрессе культурных организаций. Первый проходил в Канаде, новый состоится в Сеуле. Участвует наш Союз кинематографистов и в другом международном движении - «За культурное многообразие». Год назад мне довелось в рамках этой встречи побывать в Париже, где мы встречались с чиновниками Европейского союза высшего ранга, с премьер-министром Канады, с президентом Франции. И речь на этих встречах шла об очень важных вещах, о том, например, чтобы в кинокультуре главенствовал не только Голливуд.

- Если говорить о конфедерации союзов кинематографистов стран СНГ и Балтии, членом которой является и Эстония, то здесь к Балтийским странам самое замечательное отношение, мы постоянно ощущаем свою значимость, нужность. Насколько в нас заинтересованы на Западе?

- Там мы тоже очень нужны. Представьте себе ситуацию, сложившуюся ровно год назад: со дня на день начнется война в Ираке, в Париж приезжает британский премьер и целый день совещается с французским президентом. Но в тот же вечер Жак Ширак нашел время, чтобы четыре часа общаться с кинематографистами, со многими поговорить, чтобы сказать прямо: вы все нам очень, очень нужны. Нам не нужно, чтобы все были причесаны под одну гребенку, нельзя, чтобы культура говорила только на одном языке, чтобы существовала только одна мультинациональная промышленность культуры, занятая лишь мыслями о деньгах. И в этом стремлении, говорил Ширак, мы союзники, тут мы должны быть вместе. Но, конечно, мы постоянно должны думать и о становлении собственного кино, очень надеюсь, что оно встанет на ноги. Для этого требуется снимать больше и профессионально. Снимать больше полнометражных картин, потому что маленькие дешевые ролики погоды в кино не делают, на этом культура кино не держится. Но нужны деньги. Сейчас мы связываем свои надежды с вступлением в Евросоюз, когда для нас, возможно, откроются и его фонды, что даст нам дополнительные возможности. Важно и то, что кино в общей системе разговоров о культуре в рамках Евросоюза занимает едва ли не первое место, и думаю, что в этом смысле наше государство тоже окажется в выигрыше. Надеюсь, уже лет через пять мы сможем сказать, что у нас идет движение в кино, что мы по-настоящему развиваемся. Но надо иметь в виду, что только хорошее теоретическое образование не сделает пианиста настоящим музыкантом, не поможет и то, что тебе пару раз покажут хороший рояль. В любое время, прежде чем выступить на концерте, музыкант должен был получить хорошую подготовку. Наверное, то же самое относится к кино, любой сфере деятельности. А у нас иногда бывает, что человек сразу берет в руки камеру, сразу дает концерт.

- И наконец, несколько слов о вашем, Ханнес, проекте на Каnal 2, связанном с Национальной оперой...

- Эта работа отличается от того, что я делал раньше. В ней используются исторические материалы, различные хроники, но предстоящее 100-летие театра «Эстония» только повод для картины. Речь пойдет о том, что на севере Европы есть небольшое государство, а в его столице прямо в центре города стоит здание театра, которое носит название этой страны, но само по себе старше, чем эта страна, чем это самостоятельное государство. Но в разные времена практически все важные события, политические или культурные, связанные с его историей, происходили именно в этом здании. Потому и хочется сделать часовое кино о роли отдельного здания в отдельно взятой истории государства.