«Жизнь - это вдруг»

Николай ХРУСТАЛЕВ

О Париже писать трудно - его знают все: и те, кому повезло встретиться с великим городом, и те, кого эта встреча ждет впереди. Словом,мечта о Париже живет в каждом. Наверняка таллиннскому доктору Натану Эльштейну его книга «Звезды и магия Парижа» далась непросто.Ведь он писал не о себе на фоне Парижа, а о месте, которое занимает этот удивительный город в его судьбе.

Признаюсь, название книги, отлично, кстати, сделанной таллиннским издательством «Ингри», поначалу не вдохновило: показались в нем некая вычурность и красивость, обещающие традиционные маршруты по всем известным хрестоматийным парижским достопримечательностям. В подобных случаях авторы самым неожиданным образом превращаются в гидов-любителей, доводя до читающей публики известные сведения и факты с такой страстью и пылом, словно до них речь о том же не вел никто и никогда.

Впрочем, Натан Эльштейн сразу оговаривается, что не собирается заниматься благородно-благотворительным делом просветительства, он убежден, что человек, взявший в руки его книжку, знает Париж не хуже его самого, как минимум, читал «Письмо иностранке» Моруа или «Празник, который всегда с тобой» Хемингуэя, и потому автор только приглашает читателя-собеседника разделить чудесную память об этом городе, его улицах, площадях, кафе, памятниках, звездах - писателях, поэтах, художниках, философах. При этом Эльштейн не настаивает на том, что вам во всем надо с ним обязательно соглашаться, иногда провоцирует к несогласию, утверждая, например, что английская принцесса Диана, вместе со своим другом трагически погибшая в 98-м году в автокатастрофе в одном из парижских тоннелей, ему не интересна, во всяком случае, менее интересна, чем мать Тереза или Софи Марсо, так что он не понимает, почему судьбе Дианы уделяется так много внимания. Преклоняясь вместе с автором перед подвижничеством матери Терезы и талантом актрисы Софи Марсо, я тем не менее вообще не стал бы сравнивать женщин как таковых, потому что любая из них - отдельная планета. Да и к чему, сравнивая, так рисковать?

Конечно же, говоря о французской столице, нельзя не вспомнить и о «русском» Париже, о той части русской культуры, что, навсегда оставшись национальной, стала впоследствии частью и культуры французской. И уж совсем естественно, что профессор и доктор медицинских наук Натан Эльштейн не мог не посвятить отдельной главы французской системе здавоохранения с ее, на его взгляд, плюсами и минусами.

Наверное, эпиграфом к «почти личной» книге «Звезды и магия Парижа» могли бы стать приведенные автором в предисловии слова замечательного русского артиста Михаила Чехова: «Жизнь - это вдруг!» Это «вдруг» словно золотой ключик из любимой сказки открывает двери, за которыми ожидает исполнение самых невероятных желаний. А разве к разряду подобных не относилось несколько десятилетий назад стремление побывать в Париже? О, как хотелось, вспоминает Эльштейн, увидеть этот город трех мушкетеров и булыжных мостовых, по которым, звеня готовыми к бою шпагами, ходили или скакали на горячих лошадях бравый гасконец со товарищи, не давая спуску менее удачливым гвардейцам кардинала. А ведь еще был Париж Бальзака, Мопассана, Золя, Бодлера, Модильяни и Родена. Был, наконец, просто подернутый прозрачной дымкой Париж, без особых затей именуемый столицей мира. Увидеть Париж в первый раз Эльштейну помогло именно волшебное слово «вдруг». Первое свидание длилось целую неделю, потом были новые встречи. И наконец, пришел день нового «вдруг», высокого и зовущего ввысь, как звук фанфар.

На самом деле то, что произошло потом, могло случиться где угодно, потому что в любом романтическом сюжете география лишь уточняет место действия и, разумеется, не слишком кажется важна. Но Париж потому и Париж, что придает всему происшедшему в «почти личной» книге Натана Эльштейна неординарный и потаенный смысл. Но что, собственно, такого особого произошло тогда, четверть века назад, в парижском ресторане «Лютеция», может скучно поинтересоваться прагматичный читатель «Звезд и магии Парижа»? Так же нередко бывает, что встречаются двое и их бросает навстречу друг другу, и она сразу выбирает его, а он ее. Формально с этим вроде и не поспоришь, если бы случайная встреча не обернулась отнюдь не случайным взаимным выбором, если бы за нею не последовала счастливая вереница счастливых лет, которые исчисляются уже десятилетиями.

Она, русская княжна по происхождению и профессор Сорбонны, где читает курс социальной психологии, по-прежнему живет в Париже. Он, известный врач, профессор и доктор медицинских наук, по-прежнему живет в Таллинне. Но эти двое неизбывно живут в поле взаимного притяжения, нужны друг другу и в минуту радости, и в минуту печали, потому что им всегда есть что сказать, чем поделиться, потому что встреча или телефонный звонок - всегда предвкушение новизны.

Кто-то, возможно, вздохнет, а то и возмутится, если будет пребывать в дурном расположении духа: бросьте, так не бывает, жизнь груба, черства и несправедлива, потому, спасибо, и есть «мыльные» сериалы и дамские романы с их утешительным сиропом неправдоподобия. Но вдруг оказывается, что реальность может одарить историей, за которой ни дамскому роману, ни «переживательному» мексиканско-бразильскому «мылу» никогда не угнаться.

Очень хотелось избежать в этих заметках прямого цитирования. Не получилось. Свою книжку доктор Натан Эльштейн завершает абзацем с отточием, и в этот заключительный аккорд лирического и очень личного повествования есть смысл вслушаться: «...Все, что вспоминается, это мои восприятия, мои ощущения, мои размышления. Известно выражение: «Увидеть Париж и умереть», но ведь он взывает к жизни. Париж надо увидеть. И не умирать после этого, а жить...»

Вот, пожалуй, и все. Остальное вы, очень надеюсь, прочтете сами.