Что там, под толстым слоем штукатурки

Евгения ГОРСКИ

Парадные залы готовящейся к своему 600-летию столичной Ратуши напоминают строительную площадку: шум, пыль. Неудивительно, что восстановленные в ходе предыдущих реставраций части интерьера тщательно закрыты пленкой!

А вот это, кажется, лицо. «Вряд ли, в эстонской муральной живописи редко встречаются изображения человека, в средневековье был популярен растительный орнамент, - реставратор OÜ Vana Tallinn Эва Мельдер делает несколько легких движений скальпелем и на «случайно открытом» в ходе нынешних реставрационных работ фрагменте росписи стены Зала магистрата Таллиннской Ратуши уже совершенно ясно виден профиль». Все-таки - лицо!

Эва Мельдер бережно касается колонны, расположенной рядом с главной лестницей Гражданского зала. «Эта колонна была законсервирована в 1970-е. - Она, возможно, подлинная, появилась и была расписана сине-красными «рыбьими хвостами» во время постройки нового здания Ратуши в 1404 году. Остальные колонны и роспись под сводами реконструированы. Был сделан химический анализ использовавшейся старинными мастерами краски и с помощью точно такого же пигмента по документам воссоздан интерьер»

Фрагмент росписи над главной лестницей с растительным орнаментом, медальонами и готическим текстом, датируемый началом XVII века, был открыт в 1975 году, а восстановлен в 1995-м. Все сохранившиеся в Ратуше фрагменты старинной росписи стен - вовсе не фрески, как их обычно называют. А муральная живопись, - поясняет Эва. - В Эстонии вообще встречаются лишь единичные образцы фресок. У нас обычно использовалась техника муральной живописи. Фрески наносятся на влажную штукатурку, химическая реакция высыхания фиксирует пигмент - это наиболее надежная, прочная техника. Муральная живопись - это высохшая грунтовка, слой обычной извести и, наконец, слой смешанной с клеевым раствором краски. Фиксирует пигмент именно клеевой раствор. И когда клей исчезает, рисунок разрушается».

Эва Мельдер показывает еще один обнаруженный в 1975 году датируемый XVII-XVIII веками фрагмент настенной росписи Гражданского зала. На нем явственно прослеживаются свойственные античной живописи «мотивы драпировки» пурпурного цвета. И по всей площади перфорация - что-то вроде небольших выбоин. Оказывается, следующий слой покрытия стены мастера как бы «вколачивали» в предыдущий...

Если в парадном Гражданском зале консервация настенных росписей завершена, то в Ратушном зале работы еще предостаточно. Два умывальника с подвешенным кувшином и раковиной с водосливом, расположенные в расписанных на «растительную тему» в XVI-XVII веках нишах, законсервированы в 1998 году. А вот тремя достаточно большими фрагментами практически под потолком зала мастер-реставратор занялась всего неделю назад. Возможно, где-то под толстым слоем штукатурки сохранился фрагмент росписи последней четверти XIII века, когда, по мнению историков, было сооружено первоначальное здание Ратуши.

Три фрагмента Ратушного зала искусствоведы еще не видели. Но предполагается, что эти росписи появилась до Ливонской войны, но не ранее XVI века. А сегодняшняя задача Эвы Мельдер - «зондирование и консервация»: выяснение, где заканчивается роспись сохранившегося фрагмента, освобождение ее от верхних, более поздних слоев, и подклеивание - там, где это необходимо. Но прежде всего делаются различные тесты, оценивается возможный риск потери части изображения.

Увидев своими глазами толстый слой более поздних отделочных материалов, покрашенный сверху красной краской, убеждаешься: оказывается, первоначально стены столичной Ратуши были светло-серыми, украшенными муральной живописью. Красная краска появилась значительно позднее - в XVII-XVIII веках. «Видимо, им казалось, что так красивее», - предполагает Эва. А если очистить верхний слой штукатурки, откроется рисунок более раннего слоя.

Взобравшись на строительные леса под своды Зала магистрата, мы рассматриваем то, что можно увидеть после первоначального зондирования.

Эва берет в руки небольшой скальпель и аккуратно снимает малюсенькую чешуйку древней штукатурки. Если покрывающий живопись слой слишком твердый, приходится прибегать к определенным приемам, чтобы немного его размягчить. Работа движется - миллиметр за миллиметром, сантиметр за сантиметром. Тут ведь важно не «копнуть» слишком глубоко, чтобы не повредить саму роспись. Если же это произошло, часть штукатурки тут же подклеивается на прежнее место.

Работа у реставратора серьезная, кропотливая. Вооружившись специальными увеличительными приборами, приходится проводить на строительных лесах многие часы. Неудивительно, что она опасается: на все три новых фрагмента может не хватить времени.

Обнаруженные в ходе реставраций 1970-х два фрагмента все эти годы были закрыты специальной окрашенной тканью и выглядели, как часть стены. Третий фрагмент считается находкой нынешних реставрационных работ, которую мастер называет и счастьем, и несчастьем: ее консервация не внесена в смету.

- Вот здесь, если присмотреться, виден мужчина, - показывает Эва Мельдер. - Вот его рука, вот брюки - широкие кюлоты. Может быть, это солдат? А вот протянутая рука другого мужчины. Похоже, они собираются пожать друг другу руки.

- Это, наверное, лицо? - интересуюсь изображением на последней «счастливо-несчастливой» находке.

- Вряд ли, в муральной живописи чаще встречаются растительные орнаменты. Иногда изображения животных. Еще несколько движений скальпеля - и реставратор замирает в изумлении: да, в самом деле лицо, это большая редкость!

Удастся ли рассмотреть весь фрагмент в середине мая, когда закончатся нынешние реставрационные работы? Или его все же на некоторое время закроют?