Беспокойный мир

Совсем непривычно написал в Eesti Päevaleht про Тартуский мир историк Ээро Медияйнен («МЭ», 03.02.), заметил в еженедельнике Eesti Ekspress Андрей Хвостов, комментируя обвал резкой критики в адрес профессора.

Он достаточно осторожно выразился, что с определенными оговорками случившееся 2 февраля 1920 года в Тарту можно назвать даже предательством, если посмотреть на договор с точки зрения Польши, Финляндии и даже Латвии. За то и получил от комментаторов в Интернете. Профессора истории Тартуского университета обозвали аж «путинцем». «В определенных кругах, — пишет Хвостов, — появился обычай: если размышления кого-то из историков Эстонии не совпадают с мифами националов, первых тут же обвиняют, что они кормятся из рук российского посольства». Аргумент сродни булыжнику в руках пролетариата.

Коллега Хвостова Ало Лыхмус рискует тоже оказаться в немилости интернет-комментаторов. Он со слов живых еще свидетелей поведал в еженедельнике историю про то, как в 70-е годы минувшего века советские руководители Печорского района (образован 15 августа 1944 года) из сугубо шкурного интереса – хотелось избавиться от хлопот с отстающими колхозами — предложили Эстонской ССР присоединить район к своей территории. Но, как рассказывает бывший главный агроном АТК, а позднее старейшина Пылвамаа Март Мадиссон, «наша сторона не проявила к предложению никакого интереса». А возможно, допускает Лыхмус, такое безразличие было обусловлено желанием не потерять очки в том же социалистическом соревновании. Предлагалась ведь экономически отсталая территория Сетумаа. То есть 30 лет тому назад у Эстонии был шанс изменить свои административные границы соответственно тем, которые были до войны. Не получилось. Хотя, кто знает, решался ли территориальный вопрос на областном уровне.

«Теперь сету стоят в пикете на Тоомпеа, заявляя, что отказ от границ Тартуского мира станет предательством, — продолжает свой комментарий Хвостов. – Естественно. А сколько предательств совершилось еще во время заключения Тартуского мира. На стороне Эстонии в Освободительной войне участвовал Ижорский батальон. Не знаю, надеялись ли ижорцы сами, или им подали надежду, что по заключении мира с Россией про них не забудут и границу отвоюют так, чтобы между Нарвой и Лугой у них появилась своя родина. Не появилась.

А известно ли вам, что на эстонской стороне участвовал в Освободительной войне полк балтийских немцев?.. В его составе знакомые имена. Их можно увидеть на рыцарских гербах в Домском соборе Таллинна – извечно ненавистные Штакельберги, Розены, Палены… Сегодня на мраморных скрижалях истории Освободительной войны значатся отечественные гимназисты, скандинавские добровольцы, куперьяновские партизаны. Ижорцев и балтийских немцев нет. По заключении мира ижорцы не получили родины, а балтийские немцы, превращенные в едва терпимое меньшинство, которому в 1939 году просто пожелали счастливого пути в Германию, лишились ее в духовном смысле.

Мне симпатичны сету. Но после всех состоявшихся предательств я спрашиваю: почему по отношению к ним следует вести себя иначе, чем по отношению к другим меньшинствам. У нас что, на этот случай есть какие-то традиции?

Вопрос зависает в воздухе по той причине, что в истории Эстонии нежелательно замечать и обсуждать низости, совершенные коренным народом».

Вопрос о честности в отношении к истории не Хвостов первым ставит. Он актуален не только для наших реалий. У нас он просто крайне обострен в силу того, что историю используют как аргумент, принимая политические решения, из-за чего она перестает быть наукой. И тут нельзя не согласиться с историком Давидом Всевиовым, писавшим недавно: «Когда история перестает быть наукой, она превращается в убогий довесок идеологии, который в лучшем случае способен утешить и оправдать. Как политический аргумент история в лучшем случае — цепочка утративших взаимосвязь во времени и пространстве разрозненных картинок. Из нее исчезает главное содержательное для нас значение — процесс и целостность».

Свежий пример тому — отклик колумниста Каарела Таранда в Eesti Päevaleht на ту же публикацию профессора Медияйнена, которую Таранд, «мягко говоря», именует провокационной. Ссылаясь на провидческое предупреждение Лаури Вахтре, колумнист цитирует: «Сознательное и рьяное «разрушение мифов» может привести единственно к тому, что миф будет заменен антимифом; белый миф черным мифом». Вдохновленные публикацией Медияйнена, у нас появятся люди, заявляющие, что Тартуский мирный договор больше не действует, поскольку за истекшие 87 лет Эстония его тоже нарушала». Но, по счастью, замечает Таранд, юридическую силу договора ни на йоту не изменит то, что думает об этом один человек и даже большинство народа. Вся беда брожения мыслей оттого, что многим у нас текст Тартуского мирного договора не знаком.

Но дело даже не в этом. Главное, по мнению колумниста, если заключать с Россией договоры, то лучше немногословные, типа «российская власть от лукавого», хотя даже при такой лапидарности «противная сторона сумеет его истолковать многозначно. Следовательно, отложив в сторону Тартуский мирный договор, мы должны руководствоваться принципом: чем меньше договоров с Россией, тем лучше. Нет договора — нечего нарушать. В конце концов, нашу независимость защищают люди, а не договоры». «МЭ»