Есть ли у кафе будущее?Не знаю, как вы, а я не люблю кофе из машины, поэтому подаренную несколько лет назад кофеварку включаю, только когда приходят гости. Ничуть не лучше и кофе из сверкающих металлом и пластиком машин в многочисленных барах. Но по-иному этот напиток у нас уже не готовят. Разве в дорогих ресторанах, и то сомневаюсь. Многие забыли, что кофе именно варят, а не пропускают через него пар, что варят его не из безымянного кофе, а из "Арабики", "Колумбии", "Робусты" и зерен других сортов. А у каждого сорта - свой вкус и аромат, значит варить их нужно по-разному. Сам же процесс приготовления ароматного и бодрящего напитка - не меньшее искусство, чем знаменитые "чайные церемонии". И, конечно, само кофепитие требует особой обстановки, как теперь любят говорить - "кофейной культуры".Это выражение звучало почти у каждого выступавшего на состоявшемся в конце января в Тарту "круглом столе" на тему "Есть ли у кафе будущее?".
Хотя о послевоенных кафе говорилось вскользь, именно они полстолетия хранили и в чем-то развивали кофейно-клубные традиции. Несмотря на то, что бывшее кафе "Фейшнер" назвалось "Таллинн", а "Культас" стал "Москвой", знаменитый "Филипыч" на Виру - "Леммиком", в них также собиралась своя публика, и так же, как и раньше, они были не просто местом, где можно было выпить чашечку кофе с булочками или пирожными, а своеобразными клубами. В одних кафе кучковались адвокаты, в других - художники или актеры. В нижнем этаже кафе "Таллинн" завтракали и полдничали пожилые пожилые дамы и господа (неважно, что все тогда были "товарищами"). Гости Таллинна прямо с вокзала заходили в "Перл" и обязательно брали взбитые сливки, кофе и горячую сдобу. А когда в городе кончались театральные спектакли и концерты, кафе заполняли посетители, которые за чашкой кофе и рюмкой коньяка оживленно делились впечатлениями. А главное - все, абсолютно все кафе, от самых роскошных и респектабельных до самых простеньких, вроде миниатюрного "Гнома", были доступны всем - от академика до пенсионера. Основной докладчик тартуского "круглого стола" директор Художественного музея господин Тальвисту говорил о "демократическом характере" кафе, в которых нет швейцаров, но есть официантки; кафе, где пахнет кофе и сдобой, удобная мебель и можно почитать газеты или сыграть партию в шахматы. Все так, но, по-моему, главная составляющая понятия демократичности кафе - доступность для того самого "демоса", для его законопослушного большинства. Да, прав Тальвисту: нынешние кафе больше похожи на английские "пабы", но думается, что кафе, о которых участники "круглого стола" и автор этой статьи вспоминают с ностальгией, вообще исчезли, - их повсеместно заменили бары. И хотя в некоторых из них пахнет кофе, почти в каждом - удобная мебель, кое-где есть газеты и даже телевизоры, из них ушел особый дух старых таллиннских и тартуских кафе, утрачен определенный образ жизни, если хотите - свой мир, основой которого была свобода выбора. За последние годы появилось великое множество кафе-баров от "Серебряной кошки" до "Черного кота", от "Воробьиного рынка" до всевозможных "кельдеров", порой с солидными интерьерами, зеркалами и металлом, иногда с большим выбором кондитерских изделий, а то и с одним фабричным печеньем, но обязательно с широким выбором алкоголя. В них всегда много свободных столиков, но не потому, что мест в городских кафе стало больше: просто цены для рядового посетителя, особенно для пенсионеров, - запредельные. Судите сами: если десять лет назад чашка кофе и две масляные или "московские" булочки стоили тридцать копеек, и это была примерно трехсотая часть обычной средней пенсии в 90 рублей, то этот же набор в современных барах потянет крон на 15-20, больше, чем пенсионер имеет на пропитание на целый день. О безработных, в том числе и молодежи, и говорить нечего. Какая уж тут свобода выбора! Впрочем, выбор все-таки есть. Если в "Гноме" (его теперь впору назвать "Геркулес") чашка кофе стоит семь крон, то в одном кафе комплекса "Rae kook" аж до 35 крон. Зато по-мексикански! Когда-то давно слышал песенку о старом скрипаче одного из таллиннских кафе. Его звали Яша, вероятно, он не был виртуозом, но в кафе, где играл Яша, ходили специально послушать его удивительную скрипку. Старый, лысый и толстый скрипач закрывал глаза и весь отдавался музыке. Из этой давней забытой песни в памяти остались два куплета, первый и последний:
В старом кафе, в старом кафе * * *
Годы ушли своей чередой... Нет теперь в кафе-барах ни "нового молодого скрипача", ни "венских" ансамблей, ни тихой музыки. Звучат с большим или меньшим количеством децибелов магнитофоны, заглушая разговоры, которые раньше и создавали особую, добрую атмосферу. Иногда так хочется прийти в свое любимое когда-то кафе, увидеть знакомые, уже постаревшие лица, услышать настоящую музыку и легкий гул беседы... Порой закрою глаза и вижу наше старое кафе с его скромным интерьером, неторопливыми и не очень молодыми официантками, которые, однако, всегда успевали все принести раньше, чем начинаешь ждать. Прошло столько лет, но порой встречаю в городе знакомые по кафе лица. Так есть ли будущее у эстонских кафе в сегодняшнем быстро меняющемся мире? Участники "круглого стола" говорили об интерьерах, о рекламе, о традициях и спонсорах, о том, что само понятие "кафе" претерпело изменение и вряд ли удастся возродить традиции старых классических "венских" кафе... А в "Клубе кинопутешественников" Сенкевич рассказывает о Вене и Париже, и на экране телевизора мелькают кадры с заполненными посетителями столиками. Кафе в наших городах могут и должны выжить, разные - роскошные и дорогие, скромные и доступные каждому. Просто общество нашей страны должно стать демократическим не по форме, а по существу. А пока смелю-ка в мельничке мою любимую "Арабику" и сварю в маленькой медной турочке крепкий кофе вместе с сахаром. Когда пена заполнит горловину, сниму турочку с огня, подожду, пока пена слегка осядет, и снова поставлю на огонь; повторю это действо раза три, а потом вместе с пеной налью в чашку. По дому разнесется удивительный аромат, вдохновляющий аромат настоящего КОФЕ. Леонид СУРКОВ. Фото Василия ШАЛЯ. |
Впрочем, говорили больше о прошлом, с ностальгией вспоминая о
таллиннских и тартуских кафе 20-30-х годов. Звучали многими
забытые, а молодежи и вовсе неизвестные названия старых кафе:
"Вернер", "Штуде", "Фейшнер", "Культас" и даже "Кафе ля пляж".
Вспоминали интерьеры, публику, рассуждали о зародившейся в эти
десятилетия культуре кофепития и о том, что сегодня она во
многом утрачена.