Письмо Главному редактору газеты "Молодежь Эстонии" из Миссии ОБСЕ в Эстонии

Уважаемый г-н СЕРГЕЕВ

Я обращаюсь к Вам по поручению Верховного комиссара ОБСЕ по делам национальных меньшинств г-на Макса ван дер СТУУЛА в связи со статьей "Язык как средство политической борьбы", опубликованной в Вашей газете 5 января 1999 года. В этой статье утверждается, что Верховный комиссар ОБСЕ передал прессе Эстонии копию письма, направленного им Президенту Эстонской Республики г-ну Леннарту Мери 19 декабря 1998 года.

Мне представляется необходимым совершенно четко разъяснить читателям Вашей газеты, что ни Верховный комиссар, ни Миссия ОБСЕ в Эстонии никогда не направляли это письмо в прессу.

С уважением

Кристьян БИСТРУП,
заместитель главы Миссии ОБСЕ в Эстонии.

От редакции: Действительно, ОБСЕ не передавало средствам массовой информации послание Верховного комиссара ОБСЕ по делам национальных меньшинств Макса ван дер Стуула президенту Леннарту Мери, как было ошибочно указано в статье "Язык как средство политической борьбы". Приносим извинение за недоразумение. Оно попало в прессу иным путем. Наша газета также располагает письмом Верховного комиссара ОБСЕ, которого мы глубоко уважаем за самоотверженную деятельность во имя интеграции некоренного населения в эстонское общество. Чтобы подчеркнуть наше к нему почтение, публикуем послание президенту полностью. Мы рассматриваем его как еще одно проявление заботы ОБСЕ о национальных меньшинствах Эстонии.

ОБСЕ
Верховный Комиссар по делам национальных меньшинств.

Его превосходительству господину Леннарту Мери, президенту Эстонской Республики

Имею честь обратиться к Вам касательно принятия Рийгикогу 15 декабря 1998 года поправок к эстонским законам о выборах в парламент, о местных выборах и о государственном языке, согласно которым "знание письменного и устного эстонского языка" будет требоваться для того чтобы быть членом Рийгикогу или органа местного самоуправления.

Как вы знаете, недавно я сделал заявление, подтверждающее мое намерение не выходить с новыми предложениями, которые касаются Закона о гражданстве, после принятия Рийгикогу недавних поправок в законодательство в отношении оставшихся без гражданства детей. Я готов подтвердить, что это остается в моих намерениях. Однако данный момент относится к использованию языка, о чем я уже высказывал в прошлом ряд рекомендаций. Исходя из данного контекста, я хотел бы представить Вам следующие соображения.

С моей точки зрения, поправки к эстонским законам о парламентских выборах, о местных выборах и о государственном языке не соответствуют ни эстонской Конституции, ни международным обязательствам и обязанностям, которые взяла на себя Эстония. Более того, я считаю, что провозглашение закона о поправках к законам о парламентских выборах, о местных выборах и о государственном языке не станет конструктивным вкладом в процесс национальной интеграции.

В отношении применимости данного закона в Эстонии, обсуждаемые поправки, с моей точки зрения, не соотносятся со специальными требованиями Конституции, которые, помимо прочего, не содержат ссылок на лингвистические требования как условие для голосования или избираемости. Более того, Конституция указывает на верховенство международных договоров, которыми обязала себя Эстония, над эстонскими законами, которые вступают в противоречие с данными обязательствами. Это вынуждает меня привлечь Ваше внимание к требованиям, изложенным в статье 3 протокола 1 Европейской конвенции прав человека и в статье 25 Международной конвенции о гражданских и политических правах, в которых указывается, что воля народа (т.е. корпуса граждан) является основой власти. Следует отметить, что статья 3 протокола 1 Европейской конвенции прав человека должна читаться в сочетании со статьей 14 той же Конвенции, которая запрещает дискриминацию на основе языка. Статья 25 Международной конвенции о гражданских и политических правах еще более определенна в следующем изложении:

"Каждый гражданин имеет право и возможность, без всяких различий, указанных в статье 2, и без необоснованных ограничений: а) принимать участие в ведении общественных дел, прямо или посредством свободно избранных представителей б) избирать и быть избранным на законных периодических выборах, на основе всеобщего и равного избирательного права, тайным голосованием, гарантирующим свободное волеизъявление избирателей в) иметь доступ на общих равных условиях к государственной службе страны.

Различия, указанные в статье 2, упомянутые выше, звучат так: "Каждая страна, подписавшая данную Конвенцию, берет на себя обязательства уважать и защищать всех индивидов на своей территории и учитывать в своем законодательстве их права, признанные в данной Конвенции, вне зависимости от любых различий, таких, как раса, цвет кожи, пол, язык, религия, политические или иные взгляды, национальное или социальное происхождение, владение собственностью, место рождения или иной статус" (подчеркнуто автором письма).

Из вышеизложенного ясно, что не делается никакого различия ни в отношении языка кандидата на выборах, ни в отношении никаких "необоснованных ограничений": относительно последнего в дальнейшем будет замечено, что только предписания минимального возраста, юридической компетентности, отсутствия судимостей и непребывания в должности судьи общеприняты в качестве очень немногих обоснованных ограничений.

Рациональность вышеозначенного абсолютного права быть избранным для гражданина (без необоснованных ограничений) коренится в сути самого демократического процесса, другими словами, воля народа должна быть основой власти. В представительной демократии не должно быть посредника для воли народа, то есть люди должны полностью свободно решать между собой, кого они хотят выбрать, и каждый гражданин точно так же свободно может выставить свою кандидатуру на выборах. Лингвистический или иной "высокий уровень" в принципе не имеют отношения к этому процессу или его цели. Если этот электорат делает такой выбор, то они свободны выбрать себе тех, кто пользуется их доверием, но кто, может быть, в глазах других не имеет соответствующих или желаемых знаний или способностей, и еще менее - указанного "высокого уровня". Главным является то, что выбранная персона выбрана электоратом (посредством тайного голосования), чтобы представлять его. Остальное не имеет значения. Требовать чего-то большего - значит вмешиваться в основы демократического процесса и подрывать волю народа как основу власти.

Помимо описанного выше сущностного и субстанционного аспекта представительной демократии, мнение об обязательности специфического "высокого уровня", очевидно, крайне проблематично с точки зрения процедурной. Я считаю, что любая система фиксирования и измерения этого "высокого уровня" будет крайне сомнительной и подчиненной злоупотреблениям. Она будет противоречить целям демократии.

Позвольте мне отметить, что данные аргументы не являются строго академическими. Приведу несколько характерных примеров. Так, нынешний министр образования Великобритании Дэвид Бланкетт - слеп, поэтому он не может читать и писать по-английски. Можно вспомнить также об одном нынешнем члене канадского парламента, который глух, и поэтому не может писать и читать на каком-либо из официальных языков страны, не говоря уже о "высоком уровне" владения языком (к нему прикомандирован специальный секретарь). Ни в одном из приведенных выше случаев нельзя сказать, что эти лица не работают во благо своих избирателей, граждан страны в целом или государства, - оба были избраны в своих округах согласно действующей избирательной системе. В Великобритании страдающее слепотой лицо даже стало членом правительства и исполняет обязанности министра. Приведенные выше примеры поясняют а fortiori, что "высокий уровень" владения государственным языком не может быть условием для исполнения выбранным лицом своих обязанностей и что предъявлять подобные требования - значит препятствовать свободному волеизъявлению народа, которое является основой работы правительства.

Позвольте мне, господин президент, также обратить Ваше внимание на требования Рамочной конвенции Совета Европы по защите национальных меньшинств, статья 4 которой обязывает государства-члены "принять, где необходимо, адекватные меры, направленные на достижение во всех областях экономической, социальной, политической и культурной жизни полного и действительного равенства между представителями национальных меньшинств и основной нации". Кроме того, статья 15 этой же Конвенции устанавливает, что "стороны должны создать условия, необходимые для эффективного участия представителей национальных меньшинств в культурной, социальной, экономической жизни и в общественных делах, особенно тех, что их непосредственно касаются". На мой взгляд, исключение лиц, не достигших "высокого уровня" владения эстонским языком, в итоге приведет к исключению их из главных секторов политической и общественной жизни, т.е. лишит их возможности занимать выборные должности.

И наконец, как Верховный комиссар по делам национальных меньшинств Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе позволю привлечь Ваше внимание к требованиям Копенгагенского документа 1990 г. (который выделяю сейчас среди прочих подобных актов ОБСЕ), присоединившись к которому Эстония приняла на себя обязательство соблюдать принцип демократических выборов с обеспечением для представителей национальных меньшинств должного участия при принятии общественно значимых решений. На мой взгляд, лишение лиц без "высокого уровня" владения эстонским языком права занимать выборные должности вступает в противоречие с обязательствами Эстонии перед ОБСЕ.

Опираясь на вышеприведенные доводы, я призываю Вас не провозглашать поправки к закону в том виде, в каком они приняты в Рийгикогу. Хочу подчеркнуть, что сохранение эстонских представительных органов открытыми и демократическими никак не препятствует делу сохранения и защиты эстонского языка. Я признаю, что Эстонская Республика обладает широким спектром суверенных прав для защиты, а также стимулирования использования эстонского языка, в том числе через официальное закрепление его в качестве языка делопроизводства парламента и вообще публичной администрации. Я всегда готов поддержать Эстонскую Республику, стремящуюся к достижению этой цели.

С уважением

Макс ван дер СТУУЛ,
Верховный комиссар по делам национальных меньшинств ОБСЕ.