Человек без паспорта

Так вот. Повстречались на эстонской земле два человека, рожденных на Украине, - Светлана и Сергей. Полюбили друг друга, поженились. Светлана тогда работала в милиции и была прописана в одном из коплиских общежитий Таллинна, а Сергей, отдав Советской Армии положенных два года и получив звание прапорщика, остался в ней на сверхсрочную, что тоже было типичным в жизни многих. Как и то, что главным их документом был военный билет, в котором указание места жительства, то есть прописка, не предусматривалось. Адресом им служила воинская часть, номер такой-то. Аналогично пребывали на территории союзной республики Эстонии и гражданские моряки, имевшие здесь жилье, семью, работу, но прописанные по отделу кадров, скажем, морского пароходства. И при необычайно строгом советском институте прописки никто из них не числился нелегалом. Все им было доступно: и медицинское обслуживание, и перемена места работы, и поездки в отпуск в любой конец одной шестой части суши. Плохи ли, хороши ли - но это были их элементарные гражданские права, данные им государством, которые оно худо-бедно, да соблюдало. По крайней мере, не грозило интернированием, высылкой на историческую родину или хитроумными квотами. Тогда люди без оглядки влюблялись, женились, рожали детей, радуясь тому, что было дано, или отпущено. Радовались и Светлана с Сергеем. Особенно, когда у них родился мальчик и... еще мальчик. И не очень-то грустили, что ютились вчетвером на 12 квадратных метрах с "окном на Север" и общим туалетом в коридоре.

Когда произошли всем известные события, радости поубавилось. А с принятием "судьбоносных" законов теперь уже в "отдельно взятой" понятие радости и вовсе исчезло благодаря мудрому курсу мононационального руководства. Теперь в жизни сотен тысяч людей появились понятия новые - оккупанты, интеры, мигранты. А еще - тараканы, которых так обильно надо посыпать дустом, чтобы они без оглядки бежали с очищаемой площадки.

Но самым ужасным стало государственное прозвище - НЕЛЕГАЛ. У многих оно отнимало не только работу, а значит и средства к существованию, не только социальный статус и, как следствие, жизненные перспективы, но саму суть существования. По крайней мере, в обозримом будущем и на данной территории.

Национал-радикалы, с подачи и под натиском которых были приняты те драконовские законы, подобные Закону об иностранцах, делали все для того, чтобы как можно быстрее начался массовый исход неэстонцев. Но этого не произошло. Случилось совсем другое - массовое принятие российского гражданства. Некоторые даже покусились на эстонское, хотя власти предусмотрительно дифференцировали своих граждан на правопреемных и натурализованных, дав тем самым понять, что и в собственном отечестве равными все быть не должны.

Расчленение общественного организма совершалось планомерно. Вскоре появились законные иностранцы. Таким и паспорта выдали мышиного серого цвета. Чтобы уже издали отличались от синих. Дескать, знай наших. Правда, подобное знание до сего дня обескураживает "коренного" европейца, который со своим демократическим воспитанием никак не может взять в толк, что это за категория людей такая.

Определиться с гражданством, правда, могли лишь те, кто имел паспорт. И в нем штамп о прописке. С теми же, кто в силу тогдашних обстоятельств оного не имел, закон обошелся особенно круто, определив их как нелегалов. То есть был человек, а назавтра его как бы не стало. Все, вроде бы, по-прежнему, только без всяких прав и законной возможности пребывания на независимой территории. Любая проверка, даже водительских прав, могла стать однозначно "судьбоносной". Ни в чем не повинные люди были вынуждены стать подпольщиками. Продолжали жить со своими семьями, в своих же квартирах, но подпольно. На работу устраиваться - подпольно, о членстве в больничной кассе или о поездке к родственникам научились вовсе не думать.

Как и многие тысячи новоявленных нелегалов, затаился, ушел в подполье и Сергей. Теперь Светлана - всему голова. Отдавая детей в детский сад или школу, сама заполняла все необходимые справки, а в графе "isa" ставила прочерк. Обменивая квартиру, все документы оформляла на себя по своему серому паспорту и прописывала не четверых, как есть, а троих, как должно. Да что там... Кто жил и до сих пор живет подобной жизнью, знает, почем фунт лиха. Каждого уважающего себя человека тяготило это клеймо нелегала. Сергей изо всех сил старался держаться достойно. Порой накатывало отчаяние. Чувствовал стыд, горечь, обиду. Как объяснить подобное собственным детям, родителям, ожидающим каждое лето сына да внуков в гости?

И что только не предпринимал Сергей, чтобы как-то оформить свои отношения с государством. Однажды даже тогдашнему министру внутренних дел г-ну Роберту Лепиксону письмо написал с просьбой о легализации. Мол, я - здесь, я - существую и желаю определенности... Ответа ждет до сих пор. Слава Богу, что не отправили в каталажку или на историческую родину. Адрес в заявлении ведь тоже указал. Добровольно. Чего греха таить, был страх, был...

Несколько изматывающих душу лет играло таким образом государство с нелегалами в прятки. Наконец, у властей то ли терпение лопнуло, то ли здравый смысл постепенно стал возвращаться. Только чуть меньше двух лет назад впервые обратились государственные мужи к бесправным нелегалам с призывом легализоваться, вернее добровольно заявить о себе. При этом ничего не суля и не гарантируя.

1 июля 1997 года началась регистрация. Естественно в строго определенные дни и часы, как водится в прославленном Департаменте гражданства и миграции. В его Идаском отделении такое ответственное дело было поручено одной-единственной чиновнице, которая имела привычку часто жаловаться посетителям на невероятно большой объем работы.

С первого захода Сергею зарегистрироваться, конечно же, не удалось. Как водится, не доставало еще одной справки, которых и так немало. Ведь все должно быть оформлено строго документально. Не болеешь ли ты, к примеру, СПИДом, сифилисом или туберкулезом. И о психическом здоровье твоем государство должно знать доподлинно. Как будто нелегал - прокаженный. Каждое обследование стоит денег: где 40, где 50 крон. Плюс фотографии. Так, крон на 200-250 твое "дело" потянет. А беготню отнесли в графу "удовольствие".

В конце июля чиновница ушла в отпуск, и Сергею пришлось ждать до сентября. Но 12 числа ему все-таки повезло, зарегистрировали и выдали бумагу с фотографией, называемую регистрационным листом незаконно пребывающего на территории Эстонской Республики иностранца. С пометкой: не заменяет вида на жительство. И датой: действует до марта 1998 года с последующим продлением.

Вот уже полтора года продлевает Сергей по сути ничего не значащую бумагу, оставаясь по сию пору в известном почетном звании. Правда, живет теперь с призрачной надеждой на милость правительства. Порой гложет мысль, а вдруг не помилует, что тогда? Жить под страхом высылки? Гарантий ведь - никаких.

Похоже, что люди действительно боятся "высовываться", не верят государству, которое однажды так жестоко с ними обошлось. Как иначе оценить тот красноречивый факт, что на сегодняшний день из нескольких десятков тысяч бесправных нелегалов зарегистрировалось лишь 4600 человек?

Директор Департамента гражданства и миграции господин Андрес Коллист, к которому мы обратились за разъяснениями о дальнейшей судьбе нелегалов, настроен и комментирует ситуацию достаточно оптимистично. Он считает, что 4600 зарегистрированных из 30 тысяч (данные Департамента) - это даже хороший показатель. Правда, тут же заметил, что никто точно не знает, сколько в стране нелегалов, 30 или 50 тысяч. Что же до того, что до сих пор зарегистрированных все же слишком мало, директор считает - не беда, подтянутся.

На вопрос, как правительство думает поступить с теми, кто подал документы и ждет уже год, а то и полтора, Андрес Коллист ответил, что проект поправок в Закон об иностранцах, разработанный Департаментом, был еще год назад рассмотрен и одобрен кабинетом министров. Но без соответствующего решения парламента правительство не вправе определять будущий статус нелегалов. Парламент же с решением явно медлит, доходит, как говорится, до кондиции. Да и заседать-то ему осталось не более двух месяцев, которые, как думается, депутаты с большим удовольствием и упорством потратят на борьбу за голоса избирателей, чем на борьбу за права человека. Еще неизвестно, каким будет новый состав парламента, и кто в результате выборов окажется у власти. Что как вернутся "реформаторы-отечественники", популярность которых у эстонского народа за последнее время вновь возрастает? И как настойчиво будет новое правительство в своем желании решить наконец-то судьбу многих тысяч людей? А им-то, бедолагам, на что надеяться?

Игорь ГРОМОВ.