Обратно

Родословная

Шип-менеджер Роман ЗАБЛОТНЫЙ.

Генеральный директор БСРЗ Федор Берман как-то сказал, что в тот, быть может, самый тяжкий, трагический для завода период, когда в начале 90-х все вокруг рушилось и ломалось, когда перед заводом остро стоял вопрос - быть или не быть? - их поддерживало, заставляло биться до конца, помимо всего прочего, и чувство ответственности перед теми, кто был до них, кто возводил завод, кто делал его знаменитым.

Завод - это ведь не только машины и механизмы, коробки заводских корпусов. Завод - это прежде всего люди... Их судьбы вплетаются в длинную историю завода, они создают родословную, которой можно гордиться, а можно и стыдиться. На БСРЗ своей родословной гордятся.

Интересно, есть ли у завода характер? Когда вдумываешься в историю БСРЗ, сопоставляешь факты, события, детали, кажется, что он есть. Есть нечто, что отличает этот завод от других... Я не знаю, люди ли на протяжении многих лет создавали этот неповторимый, упрямый, гордый, яростный характер? Или здесь не задерживались те, кто не мог, не умел соответствовать этому характеру? Наверное, и то, и другое... Но этот поразительный характер совершенно явственно прослеживается на протяжении десятилетий, передаваясь как палочка эстафеты.

Когда в 1913 году здесь были заложены первые военные корабли, германская фирма «Вулкан» по контракту обязалась поставить для них «начинку» - турбины и котлы. Но меньше чем через год началась война, и германская фирма разорвала контракт. Что было делать? Не оставлять же недостроенные корабли на стапелях... И на заводе решают самостоятельно создавать котлы и турбины, иными словами, делать совершенно несвойственную для себя работу. Трудно даже представить себе, какая ломка, перестройка, если хотите, какая огромная, тяжкая работа стояла за всем этим. Но уже в январе 1916 года завод сообщает, что «председателем наблюдающей комиссии, его превосходительством генерал-майором Петровым официально принята турбина, построенная под руководством начальника турбинной мастерской инженера Замяткина». Известно, что построенный в те годы на Русско-Балтийском миноносец «Гавриил» уже в 1919 году потопил на Балтике подводную лодку интервентов. А легкий крейсер «Светлана», став потом «Красным Крымом», прославился своим мужеством, а в годы Великой Отечественной войны получил звание гвардейского.

Мы не знаем, что сталось с инженером Замяткиным, с другими людьми, работавшими в те годы на заводе. Но то, что такой Замяткин был, остался в родословной завода, возможно, подспудно, но все же сыграло свою роль. Спустя много лет, уже на другом витке Истории, в других обстоятельствах БСРЗ поступил, по существу, подобным же образом.

Одним из первых, как известно, завод стал арендным предприятием. Тогда, в 1989-м, многие плохо представляли себе, что это такое... Министерство сразу же отлучило завод от государственной заботы. И со всеми проблемами, со всем тем новым, что несло с собой время, со всеми трудностями завод остался один на один. Но Берман и его ближайшие единомышленники уже понимали, что это значит - самостоятельность в принятии решений, которую они таким вот образом вырвали для себя. И когда в 91-м все рухнуло, оборвались все связи, когда многие кругом растерялись, не зная, как жить дальше, все еще ожидая помощи, подсказки, БСРЗ был уже, в общем, на плаву. Здесь уже знали, что должны думать сами, сами себя вытаскивать за шиворот. И ведь вытащили...

Удивительные все-таки люди работают на этом заводе. О каждом из них можно рассказывать часами. Когда-то Анна Ахматова написала, что о ее современниках будут говорить как о шекспировских героях, столько горя, трудностей, взлетов и падений, настоящих человеческих трагедий им пришлось увидеть и пережить.

Вспоминаю, как рассказывал о себе шипменеджер Роман Заблотный... Обычная как будто судьба. Как у многих ленинградцев... В одну из блокадных ночей он вместе с бабушкой, матерью и сестрой ушел ночевать к знакомым. А вернувшись утром, нашли дом разрушенным. Некоторых соседей уже успели откопать, и они лежали рядком, головами к решетке Таврического сада. Там же лежал и мальчик, дружок Романа, родившийся с ним в один день и час, соседи все смеялись, сравнивая, кто из них растет быстрее. Но не было больше ни мальчика, ни соседей...

Странно, но, помня эту картину, словно она врезалась в память навсегда, он все же по мальчишьей своей бесшабашности не боялся играть головками от снарядов на территории БСРЗ. На дальнем причале с мальчишками жег оставшийся после войны порох, и он горел, далеко разбрасывая вокруг себя искры. Вот таким он помнит в послевоенные годы завод. Разрушенный, разбитый, засыпанный обломками, снарядными гильзами. Отец Романа после фронта и армии работал на БСРЗ, и здесь же, на этой территории, рос сам Роман. Так куда же ему было идти после школы? Впрочем, он говорит, что в те годы на факультете судоремонта и судостроения ТПИ был большой конкурс, интересно было победить. Очевидно, сказался все тот же заводской, бойцовский характер.

На том же причале, который здесь так и называют - Дальним, там, где мальчишками они жгли порох, оставшийся от войны, потом, уже став инженерами, они умывались снегом в короткие перерывы между работой. Идти домой было некогда, а бытовых условий, хотя бы мало-мальски сносных, для них никто не создавал. Впрочем, они и не жаловались, даже не думали, что может быть иначе, а работали яростно, как одержимые, взахлеб. Никто не считался со временем. Ходовые испытания назначались, как правило, на ночь или на выходные. И придя с моря, они едва успевали забежать домой, чтобы смыть с себя грязь, копоть, масло. Измученные, не спавшие много часов, но тем не менее чисто выбритые, они возвращались на завод. И в этом был, наверное, особый заводской шик, все тот же особый заводской характер.

Наверное, это правда, так работать нельзя, жизнь не для того, чтобы вот так, целиком ее отдавать работе. Но боже мой, как хочется позавидовать, потосковать по той молодой увлеченности, особому чувству, которое двигало людьми, возможности решать профессионально все более сложные задачи. И расти... Роман Заблотный был строителем, старшим строителем, главным строителем на заводе. Для тех, кто не знает, что такое строитель на БСРЗ, скажу, что речь идет не о зданиях, как можно было бы подумать, а о кораблях... Бывший блокадный мальчишка, умиравший от голода, но чудом уцелевший, подросток, выросший на пустырях БСРЗ и видевший, как поднимается завод, стал одним из авторов, руководителем проекта современного плавучего причала в Хельсинки. Все скоростные катамараны базируются теперь на этом причале. И в Таллинне есть подобный причал, хотя немножко другой конструкции. Мы связали, как выразился Заблотный, причалами два берега.

И Михаил Николаевич Бердников помнит завод еще полуразрушенным. Он пришел сюда в мае 1950-го. А вообще в Таллинне появился 22 сентября 1944 года. Ему повезло, что тральщик, на котором он служил трюмным машинистом, вошел в Минную гавань не первым. Первый подорвался на мине и погиб на глазах у всех остальных. И еще много раз он смотрел смерти в глаза, пока участвовал в тралении. А демобилизовавшись, ушел на БСРЗ. И долгие годы проработал здесь слесарем на турбинном, потом на дизельном участке. Был бригадиром слесарей, первым из заводчан депутатом Верховного Совета Эстонии. И что бы ни пришлось ему на этом заводе пережить, все равно он, завод, был и остается для Бердникова родным домом. Он и сейчас, вместе с другими ветеранами, такими же, как он, ходит на завод по пятницам в баню.

Не может оторваться от завода и Андрей Петрович Вороный, бывший трубопрокладчик, а теперь дежурный в одном из подразделений завода, заслуженный работник промышленности Эстонской ССР. И Овчинников Василий Васильевич, заслуженный работник завода, продолжает здесь трудиться вот уже 53-й год. И для Рейна Теодоровича Ярвиса, заслуженного рационализатора Эстонии, завод тоже многие годы остается единственным местом работы, его привязанностью и любовью.

Ах, если бы можно было подробнее рассказать о каждом из замечательных ветеранов завода. Какие бы это были захватывающие книги... Недаром Федор Антонович Нехорошков, создатель уникального заводского музея и бессменный его хранитель, на самом видном месте повесил плакат со словами Пушкина: «Гордиться славою предков не только можно, но и нужно».

Тот же Федор Антонович Нехорошков подвел меня в музее к портрету. На меня глянули знакомые глаза. И потрясенная, я замерла у портрета. Да это же Леван Кекелидзе, отец Этэри Кекелидзе, журналистки нашей газеты. Вот оно как бывает... Прошлое словно подошло и встало рядом. Этэри как-то говорила, что с детства смутно помнит разговоры между отцом и матерью о каком-то необыкновенном доке. Да вот же он на снимках, этот док... Действительно, необыкновенный. Такого в Европе в те времена не было. Длина - 250 м, грузоподъемность - 60 тысяч тонн... Так вот именно Леван Кекелидзе поднимал этот гигантский док, затопленный на Балтике во время войны, чтобы потом привести его на БСРЗ и здесь ремонтировать. И поднимал столь оригинальным методом, что потом об этом писали в книгах. А мы и не знали, что отец у нашей Этэри - легенда...

Кстати, многие нынешние работники завода связаны с ним, заводом, прямо-таки родственными узами. У Евгения Колесникова, начальника инженерного центра, здесь работал отец. И у технолога Виктора Нарсутдинова - тоже... Его отец был лучшим медником в системе судоремонта и судостроения СССР. И отец инженера-энергетика Юрия Ямпольского тоже был одним из знаменитых работников завода. Каково это - приходить на завод, где работали прославленные отцы? Наверное, ко многому обязывает...

И вот что поразительно... Ведь столь крутые изменения на заводе, о которых говорят, что их можно сравнить разве что со сменой экономического строя в государстве, произвели не люди, пришедшие извне. Их совершили свои же, заводские... И Федор Абрамович Берман, которого называют «гениальным директором», понимая, что истинный талант руководителя - большая редкость, и Валерий Федорович Коваленко, технический директор, о котором говорят как о «генераторе идей», и Галина Михайловна Александрова, заместитель генерального директора по экономике, все они - тоже ветераны завода. Берман пришел сюда молодым инженером в 1974 году, Коваленко - еще раньше, более 30 лет назад. А Галина Михайловна вообще начала здесь еще в 1959 году помощником токаря на кроватном участке. И за эти годы от токаренка, делавшего железные кровати, дошла до заместителя генерального по экономике. На заводе многое связано с ее именем.

Уникальные люди, они не только сегодняшний день концерна, но и часть его родословной, его замечательной истории.

Нелли КУЗНЕЦОВА