Слово после битвы

М.БРОНШТЕЙН.

На этих днях исполняется два года с начала банкротства EVEA банка. Недавно (см. "МЭ" от 27.09) читателей по этому вопросу озадачил Андрей Деменков. Попытаюсь и я озадачить читателей. Заодно и несколько уточню позиции.

Что такое евробонды?

Это российские долларовые обязательства перед западными частными кредиторами. Они выпускались под относительно высокий процент - 9,5% годовых, и первый выпуск должен быть полностью погашен в 2001 году. Что, кстати, предусмотрено в российском бюджете на следующий год. Россия выпускала и внутренние рублевые обязательства, т.н. ГКО. В августе 1998 года правительство РФ отказалось от выплат по ГКО. В сущности, это внутреннее дело России. Но евробонды - это международные обязательства. Отказ от выплат ведет к замораживанию экономических отношений и к аресту российского имущества за рубежом. Не платить - себе дороже.

Теперь читатель пусть вспомнит - с чего начиналось два года назад банкротство EVEA банка. Специалисты из центрального банка Эстонии после российского дефолта попутали ГКО с евробондами и оценили последние со сроком погашения в 2001 году в 10% от номинала. В результате образовалась дыра в балансе EVEA банка, где в активах находились те самые евробонды, и началось банкротное производство. Я уже тогда указал на этот грубый просчет. Был ли он следствием недостаточного профессионализма или действовали и другие расчеты руководства нашего ЦБ? Не знаю. Это задача для комиссара Мегрэ, если, конечно, он найдется в Эстонии. Но ясно одно, что евробонды оказались самыми выгодными инвестициями на банковском рынке. Россия исправно платила проценты. Имеется полная гарантия, возросшими валютными запасами России, выплаты обязательств в названные сроки. И еще в долларах, курс которых после 1998 года вырос более чем на четверть. Поэтому не удивительно, что на лондонской бирже российские евробонды со сроком погашения в 2001 году оцениваются в настоящее время в 97-98% от номинала. Правда, было время, когда они стоили 30-40 процентов от номинала, но не ниже. Это был период, когда валютные запасы России в условиях низких цен на нефть сильно сократились.

Банкротство как вид бизнеса

На банкротстве можно сделать очень большие деньги. Один из довольно распространенных видов - злостное банкротство. Набрать кредиты и объявить себя неплатежеспособным. Дело выгодное, но опасное. Главное - вовремя скрыться и не оставлять следы. Есть и более безопасное дело - участвовать в банкротном процессе. Безопасность обеспечивается и дырками в законодательстве, и сложностью поймать за руку, если сделка совершается полюбовно и tet-a-tet. Довольно выверенный способ - т.н. взаимозачеты. Крупный кредитор обанкротившегося банка находит с помощью посредника крупного должника и договариваются о взаимопогашении долгов. Крупные средства уходят из активов, а мелким и средним кредиторам остаются крохи. Можно, не без собственного интереса, дешево продать имущество или долги. Есть еще один способ - адвокатские конторы или чиновники, обслуживающие банкротные производства, заказывают друг у друга по очень высокой цене ведение судебных дел или проведение экспертизы. Так, например, адвокатская контора бывшего министра юстиции Пауля Варуля требует выплатить со счетов EVEA банка 3 млн. крон за услуги, стоимость которых даже по западным меркам в пять раз ниже. Но юридически не подкопаешься. Есть договор.

Все демократично

Куда же смотрит наше государство? А все по закону. Управляющих банкротным производством назначает суд. Контролирует и утверждает решения банкротных управляющих Банкротный комитет, избираемый кредиторами. Справедливо. По форме. А по существу? Может быть, некоторые читатели помнят первое собрание кредиторов EVEA банка, когда уже обманутые мелкие и средние вкладчики банка с трудом понимали, что же происходит. Решающими при голосовании состава банкротного комитета оказались кредитные пакеты, находящиеся в руках чиновников. И ни один представитель частных кредиторов в банкротный комитет не попал. И это в государстве, которое декларирует приоритетность частных интересов.

Маленькая революция

А дальше все происходит впервые в нашей республике. Частные вкладчики создали свой общественный комитет защиты интересов кредиторов. При поддержке Министерства финансов добились включения двоих своих представителей - Велло Кассмана и Михаила Бронштейна - в банкротный комитет. Произошло обновление и самого банкротного комитета. Во главе его стал компетентный и глубоко порядочный человек - Мадис Юрике. Наладилось сотрудничество с банкротными управляющими Виллу Трагоном и Майдо Каазиком. И результат: были прекращены взаимозачеты, по вполне приемлемой цене продано здание банка и другое имущество, не допущена преждевременная продажа евробондов. То есть впервые было проведено цивилизованное банкротство. Кредиторы ранее обанкротившихся эстонских банков раньше получали не более четверти от своих вкладов. Мы имеем возможность выплатить до двух третей. Банкротный комитет инициировал и принятие поправок к закону, позволяющих начать выплату раньше сроков окончания затянувшихся судебных исков.

Спор среди своих

Он возник в сентябре этого года. Вначале на банкротном комитете. После принятия поправок к закону о банкротстве мы впервые получили возможность начать выплаты вкладчикам еще в конце этого года. С учетом имеющихся уже денег и необходимости некоторого резервирования первая выплата может быть в размере чуть больше 30 процентов. А если продать евробонды - то и 50%. Цена вроде подходящая - 97-98 процентов от номинала. И большинство членов комитета стали склоняться к продаже. Хочется дать людям больше и в августе следующего года закончить банкротный процесс и окончательно рассчитаться с вкладчиками. И мне хочется. Тем более, и сам вкладчик. Но как у профессионала появились сомнения. В ноябре 2001 года Россия полностью заплатит по евробондам данного срока погашения да еще плюс с учетом выплаты налогов на доходы около 8 процентов годовых. И все в долларах. Но говорят, что доллар начал падать. Верно. Центральный банк ЕС начал интервенцию на рынок своих долларовых запасов, чтобы спасти падающее евро. Но сколько этих запасов? Да и внутри стран ЕС имеются разногласия. Германия заинтересована в падении евро для стимулирования своего экспорта в долларовую зону. Страны-должники хотят расплачиваться дешевеющим евро. Да и экономика США, хотя и несколько перегрета, пока более эффективна. Поэтому и высасывает деньги из всех стран мира, что опять же способствует падению евро и заодно и кроны. Да и стоит ли продавать евробонды, когда из-за выброса Центральным банком ЕС своих долларовых запасов курс доллара упал. Вот эти соображения я и счел нужным донести до членов общественного Комитета кредиторов, который уполномочил нас защищать интересы частных вкладчиков. Последние могут получить сейчас пятьдесят процентов в кронах и свободные средства понести в тот же Хансабанк, который платит относительно высокий процент (6,5 - 7,0) только по долларовым вкладам в расчете на год. Но для этого надо конвертировать кроны в доллары и опять что-то потерять. А может, получить 30-33 процента на руки на насущные расходы, а остальные подержать в евробондах до ноября 2001 года и получать на них более высокий процент?

Один возможный риск - значительное падение доллара в 2001 году. Вероятность меньшая, чем рост. Но всякое бывает. Я озадачил вас читатель?.. Озадачил и общественный комитет. Комитет кредиторов собрался 26 сентября. И здесь произошел самый горячий спор среди своих. Моим главным оппонентом стал человек, которого я глубоко уважаю за стойкость в отстаивании интересов частных вкладчиков, - Велло Кассман. Но в какой-то мере разошлись и наши интересы. Велло Кассман бизнесмен. Он надеется, что в бизнесе заработает больше. Нужны свободные средства сейчас и возможно больше. Поэтому его предложение: продать евробонды и выплатить 50%. Я не бизнесмен, а рядовой вкладчик. На комитете голоса разделились поровну. Я воздержался и обеспечил победу точки зрения большинства банкротного комитета и Велло Кассмана. В сущности рад этому - пусть вкладчики еще в этом году получат 50 процентов.

Остался главный вопрос

Банкротный процесс EVEA банка мы завершаем цивилизованно и демократично. Но было ли цивилизованно осуществлено само банкротство EVEA банка? Мегрэ в Эстонии мы не найдем. Оставим этот вопрос на профессиональной совести инициаторов. Ведь вроде ясно, что если после всех событий самого банкротного процесса (а только на взаимозачетах уплыло около 26 млн. крон), мы можем вернуть около 2/3 от вкладов, банкротство было неправомерным. Об этом говорила и первый банковский управляющий Тийна Митт. Результат - оказалась не у дел. Сменивший ее Виллу Трагон заявил на общественном комитете, что Борис Шпунгин все равно разорил бы банк. Привел и некоторые примеры далеко не благовидной деятельности бывшего руководителя EVEA банка. Знаю твердо лишь то, что Шпунгин оказался трусом. Вместо того, чтобы бороться за свой банк и деньги доверившихся ему клиентов, скрылся с нажитым за их счет капиталом. Виноват и я. Не смог донести до бывшего студента простую истину: никакие деньги не могут компенсировать потерю честного имени. Ни в жизни, ни в бизнесе.