"Молодежь Эстонии" | 21.12.01 | Обратно

Троянский конь коалиции

— Г-н Таранд, что все-таки погубило «тройственный союз», неужели только в выходе реформистов из таллиннской коалиции дело?

— Ну, начинать надо с президентских выборов. Сейчас уже можно открыть карты – игра закончена. Где-то в феврале-марте я как председатель Коалиционного совета предложил союзникам договориться о выдвижении единого кандидата в президенты. Надо сказать, что оба наших партнера – «Исамаалийт» и Реформистская партия отнеслись к моей инициативе с прохладцей, не хотели даже этот вопрос включать в повестку дня. Я не очень удобно себя чувствовал, поскольку знал, что соратники по партии меня тоже могут выдвинуть в кандидаты, но это было единственной возможностью сохранить наш союз.

Потом последовал весь этот цирк, свойственный любым выборам. Результат всем известен. Возникли взаимные обиды, «Исамаалийт» чуть было не раскололся… И вот, наконец, осенью все как бы опомнились и решили, что надо что-то делать. Стали эти дырявые носки штопать. Причем мы добились вполне хороших результатов – создали примирительную комиссию, выделили главные спорные вопросы, наметили пути решения. Другой важный вопрос перед нами стоял – как сохранить взаимное доверие. Чтобы не было этого постоянного соперничества по мелочам, чтобы партнеры по коалиции не бегали сливать помои друг на друга в редакции газет. Все были с этим как будто согласны. И вдруг – реформисты рвут коалиционное соглашение и выходят из таллиннского правящего союза. Как ушат ледяной воды за шиворот вылили! О каком доверии можно говорить после этого? Поэтому мы считаем, что Март Лаар поступил совершенно правильно, сообщив о своей отставке.

— Что интересно – этот шаг как будто никого особо не обрадовал. Впечатление такое, что в дом Стенбока сейчас никто не рвется.

— Вы, пожалуй, верно заметили. В среду в зале Рийгикогу я наблюдал такую примечательную картину: сразу же после того, как Лаар сделал свое заявление, раздались хлопки, а потом на минуту воцарилась тишина. Я посмотрел на оппозицию – они все сидели в напряженных позах, в каком-то оцепенении. Видимо, и для реформистов это стало неприятным сюрпризом – они тоже признаков радости не выказывали. Среди исамаалийтчиков человек пять с недовольными лицами сидели. А вот среди умеренных, по-моему, ни одного опечаленного депутата я не заметил. Потому что мы такой исход предвидели, считались с ним. А что во власть никто не рвется – это само по себе плохо, потому что государство не может без правительства существовать.

— А почему бы вам на пару с «Исамаалийтом» не сформировать правительство меньшинства? Вы же, кажется, в одной лодке с ними остались – как говорится, «в радости и печали»?

— Ни одна партия не имеет права устраниться от переговоров. В конце концов, партии созданы для того, чтобы общественные проблемы решать. В этом смысле все двери остаются открытыми. Если говорить о том, какой расклад может возникнуть в парламенте – то на пару с «Исамаалийтом» умеренные править не могут. По очень простой причине – у нас слишком мало голосов. Нет ни малейшей надежды, что такому правительству удалось бы что-нибудь сделать.

— Значит, в оппозиции будете до выборов сидеть. Небось, рассчитываете таким способом свой имидж поправить?

— Да, сейчас, видимо, у нас появится возможность более широко и открыто высказывать свои взгляды. И хотя скорее всего так оно и будет – мы уйдем в оппозицию, все же голову на отсечение я давать не стану. В политике все возможно. Но сразу оговорюсь: возможный союз центристов и реформистов – вариант для нас практически неприемлемый.

— Думаете, все-таки РП и ЦП составят ядро новой коалиции?

— Ну, они же в Таллинне обтяпали такое дельце – пускай теперь на Тоомпеа попробуют. Может быть, им удастся найти дополнительных сторонников в парламенте, а может быть, и нет. Посмотрим. Народный союз тоже явно не хочет сейчас идти в правительство. Да и центристы тоже вроде бы дают понять, что Таллинна им за глаза хватает.

— А почему бы тогда внеочередные выборы не объявить? Хотя опять же, их никто не хочет…

— Дело в том, что, согласно опросам общественного мнения, соотношение между бывшим «тройственным союзом» и оппозицией примерно равное. Решающего перевеса ни у кого нет. Поэтому партии очень настороженно относятся к перспективе внеочередных выборов – гарантии успеха ни у кого нет. Вряд ли приход новой партии Res Publica что-нибудь изменит в этом раскладе. Скорее может произойти некоторое перераспределение голосов, вот и все.

— Какие вообще перспективы у нынешних наших парламентских партий? У кого какие шансы?

— Вряд ли у кого-нибудь из них возникнут трудности с преодолением на будущих выборах пятипроцентного барьера. В этом смысле я не предвижу принципиальных изменений. Как было у нас пять-шесть крупных партий, так и останется. Ну, может быть, Res Publica добавится.

— Вы в политике достаточно долго, всякое повидали. Согласны ли с мнением Марта Лаара о том, правительство «тройственного союза» было самым лучшим правительством со времен восстановления независимости?

— На внешнеполитическом направлении мы действительно достигли в последнее время определенных успехов. Но избиратель же не на это смотрит. Он смотрит на то, как живет его семья и он сам, Европа мало его интересует. А если судить по тому, что у нас во внутренней политике творилось, то это был очень тяжелый год. Задним умом всякий, конечно, крепок, но все же – если бы мы были в свое время умнее – то вопросы электростанций и железной дороги так сейчас не стояли бы. Взять хотя бы скандальную историю продажи электростанций американской компании NRG. Дай Бог, чтобы эта компания испарилась! К счастью, американцы допустили грубую ошибку, и сейчас уже речь ведется о расторжении договоров. И дело тут не только в правительстве Марта Лаара – мы уже раньше начали двигаться в этом направлении. Хотя я не снимаю вину и с нашей коалиции, в том числе и с себя лично. В общем, неудивительно, что наш авторитет так пострадал.

— Как вы считаете – следующая коалиция будет учиться на ошибках предыдущей?

— На мой взгляд, развитие политической культуры в нашей стране идет очень медленно. Намного медленнее, чем хотелось бы. И я на самом деле всегда был критично настроен по отношению к менталитету правительства Лаара. Знаю, им было чертовски трудно. Но все же людям надо объяснять, чем правительство занимается, почему предпринимает те или иные шаги. С общественным мнением надо считаться. Учтут ли эти промахи наши преемники? Хотелось бы надеяться…

— Так кто же все-таки станет следующим премьером?

— Вероятнее всего, Сийм Каллас. Может быть, Пеэтер Крейцберг. Ну, еще Сийри Овийр прибавим. Хватит?

Максим РОГАЛЬСКИЙ