Именно так, по-русски и с ошибками, написал на контрольном листе, выданном языковой инспекцией, один из 65 охранников тюрьмы Мурру, получивших предписания об увольнении с 1 ноября текущего года. Это был ответ на единственный заданный по-эстонски вопрос: «Работают ли служащие тюрьмы в безопасном окружении?»
Охранная проблема
Наша газета ранее уже подробно писала о языковых проблемах, возникших у служащих эстонских тюрем в свете требований Закона о публичной службе. Согласно этому закону все сотрудники пенитенциарных заведений республики, окончившие учебные заведения на русском языке, должны будут сдать к 1 июля 2002 года экзамен по эстонскому языку. В противном случае они будут уволены.
Можно понять чувства людей, остающихся в скором времени без работы. Особенно это касается жителей поселка Румму, которые, в большинстве своем, задействованы на работе в тюрьмах. Реальностью поселка стала социальная катастрофа.
А реальность в вопросах охранной системы тюрем такова, что укомплектованность их специалистами еще более снизится при том, что на данный момент эта цифра и так составляет 80 процентов. Но это, по словам вице-канцлера Минюста Пеэтера Някса, вполне нормально, так как текучесть кадров в тюрьмах составляет ежегодно 20 процентов. Он также сказал, что работа в тюрьме не престижна ввиду низкой зарплаты и сложностей, сопутствующих любой подобного рода работе. В тюрьме конфликт между охранником и заключенным может возникнуть на пустом месте.
Это один из аспектов. Другой не менее печален.
Учили, но не владеем
Практически сразу с момента обретения Эстонией независимости и определения статуса эстонского языка как государственного встал вопрос об обучении сотрудников государственных учреждений (в их числе полиция и тюрьмы) эстонскому языку. Начиная с 1992 года языковые курсы для своих сотрудников организовывали сами тюрьмы, а в 2000 году их обучение стало финансироваться в рамках программы PHARE.
В период апрель-сентябрь 2000 года в льготных группах обучение начали 294 человека. Окончили курсы 203 человека, то есть 69 процентов.
Предварительные проверки показали, что из почти двух тысяч сотрудников тюрем не отвечают языковым требованиям 804 человека, из них охранников – 605 человек. Все это потенциальные кандидаты на увольнение.
В 2001 году тюремные служащие уже не принадлежали к льготной категории программы PHARE. Теперь они могут обучаться по программе PHARE interest. А это значит, что желающий изучать эстонский язык должен сразу оплатить весь курс обучения, и лишь в случае удачной сдачи экзамена ему возвращается половина уплаченной суммы, но не более 3000 крон.
Вспомним, что зарплата обычного охранника составляет менее трех тысяч крон в месяц «чистыми». И сразу станет ясно, почему из заинтересовавшихся сначала 138 сотрудников тюрем после выяснения условий обучения осталось только 39 человек.
В бюджете Министерства юстиции на следующий, 2002 год для поддержания языкового обучения тюремных служащих предусмотрено 360 тысяч крон. Этого хватит для обучения 300 человек.
Учитывая, что для работы в тюрьме необходимо знать язык на среднюю и высшую категории, можно сказать, что и эта сумма, скорее всего, как мертвому припарки.
Как нас учат государственному языку?
Судя по всему, очень плохо. Проверка владения государственным языком показала, что совсем молодые сотрудники тюрем, окончившие русские школы в Эстонии, совершенно не владеют эстонским языком.
Представители инспекции по языку, побывавшие в Мурруской тюрьме, ужаснулись тому, что им пришлось там услышать. А также не услышать. Причем они прекрасно понимают, что в самом тяжелом положении оказались как раз те из сотрудников, кто проработал в тюремной системе много десятков лет. Ввиду возраста и определенных сложившихся стереотипов им сложно овладеть языком на требуемом уровне, еще сложнее им будет устроиться где-либо на работу после увольнения. Но закон требует.
Но не менее печально, что некоторые молодые ребята не могут ни единого слова сказать или написать по-эстонски. Это тем более печально, потому что выяснилось, что темы, предлагаемые для собеседования и письменных работ при проверке знания эстонского языка в тюрьмах, касаются непосредственно служебных проблем и бытовых вопросов.
Несколько тем для примера: «Мое свободное время» (проходят в пятом классе), «Моя родина» (примерно тогда же), «Если бы я был директором тюрьмы» (по аналогии — школы, мэром города), «Мой сегодняшний день» и т.д.
На экзаменационных листах (впрочем, их экзаменационными назвать можно с большой натяжкой, обычные листы писчей бумаги), предъявленных членами языковой инспекции, под названием темы тестируемые во многих случаях просто написали по-русски: «Языком не владею». Печально.
Запомнилось еще несколько ответов. Один из вопросов звучал так: «Millised omadusi hindan EV presidendis?». Буквальный перевод: «Какие качества я ценю в президенте ЭР?». Ответ переводить на русский язык не буду, все и так понятно: «Tere tulemast president herra Arnold Ruttel» (орфография автора сохранена).
Тема: «Minu lapsepolv» («Мое детство»), под названием темы — «Minu lapsepolv ei ole». Катастрофа.
Но об этом поговорим еще отдельно. А пока скажу, что следующая поездка языковой инспекции в тюрьму предположительно состоится в четверг. На сей раз экзамен придется держать сотрудникам тюрьмы Эмари. По предварительным данным, из 209 сотрудников этой тюрьмы не отвечают требованиям по языку 105, из них 80 охранников.
И напоследок я скажу…
Одной из тем экзамена по языку в Мурруской тюрьме была такая: «Мои планы на будущее». Ответ был оформлен на эстонском языке, но ввиду, видимо, слабого им владения, звучал предельно кратко: «В мои планы входит честно выполнять свою работу, чтобы помогать семье, воспитывать детей и внуков».
