Что ни говори, а обещания свои в Минюсте выполнять умеют. Сказали, что возьмут журналиста с собой в тюрьму в качестве наблюдателя на очередном языковом тестировании служащих, — так и сделали. И поэтому ваша покорная слуга получила возможность своими глазами увидеть процедуру проверки и даже кое-какие вопросы и ответы самолично оценить (мысленно, без отметок в табеле).
Поездка в тюрьму состоялась в четверг на прошедшей неделе. Невзирая на внезапно наступившую зиму со снегом и метелью, точно в назначенное время автобус с визитерами стоял перед воротами тюрьмы Эмари. Сразу оговорюсь, что «гости», хотя и не были совсем уж неожиданными, но и к разряду долгожданных отнюдь не относились, ибо являли собой языковую инспекцию, а значит, некоторый дискомфорт по поводу их приезда среди русскоязычных служащих тюрьмы возник задолго до встречи.
Инспекция по языку
При личном знакомстве выяснилось, что языковая инспекция на самом деле не такая уж и страшная. В ее состав входят две милые женщины: инспектор Анне Роомет и главный инспектор Хельга Лааси. Но в этом же составе инспекторы были и в тюрьме Мурру, где часть прошедших проверку на знание государственного языка служащих получила предписания сдать экзамены на соответствующую категорию к июлю следующего года (крайний срок), а другая часть по приказу директора тюрьмы была уволена за полное незнание языка.
Вместе с инспекторами в тюрьме Мурру побывала и приехала также в Эмари советник отдела тюрем Минюста Тийа-Лийз Юргенсон. Впервые побывала на языковом тестировании служащих тюрьмы первый секретарь Эстонской миссии при ОБСЕ Йоханна Хелин. Кроме нее, в качестве независимого «эксперта» присутствовал ваш корреспондент.
Проверка на соответствие
Из 209 служащих тюрьмы Эмари получили образование на русском языке 120 человек, не отвечают требованиям по эстонскому языку 105.
Первыми подлежат тестированию служащие среднего и высшего звена. Их здесь 25 человек. Понятно, что всех охватить одновременно невозможно, поэтому для начала в список вошли 9 фамилий. Среди них бухгалтер, заведующая столовой, кладовщик, специалисты различных служб.
Экзамен, как известно, не только проверка на знание какого-либо предмета, но еще и огромная моральная и эмоциональная нагрузка. Но тестирование в тюрьме совсем не походило на обычный экзамен. Во-первых, все экзаменуемые расположились за одним столом, списывать никому не возбранялось, за каждого из коллег переживали все остальные.
В качестве помещения для так называемого экзамена выбрали кабинет директора, благо сам он «отлучился» в Таллинн (как раз в этот день в Минюсте проходило совещание директоров тюрем). Но в качестве «группы поддержки» в директорском кабинете находился заместитель директора Арви Лайде.
Как и положено, наиболее «разговорчивые», то есть владеющие эстонским языком в более полном объеме, оказались самыми смелыми. Темы, предложенные языковой инспекцией, были различными, но несложными. Справились, в разной степени, все. Ни один из опрошенных не оказался совершенно не умеющим говорить и писать по-эстонски.
Правда, в отношении отдельных служащих все же возникли некоторые опасения, смогут ли они к 1 июля 2002 года получить удостоверение о владении языком на требуемую категорию. По всей видимости, кое-кому придется расстаться с государственной должностью.
Тем не менее, Й.Хелин, представитель Эстонской миссии при ОБСЕ, по дороге из тюрьмы сказала: «Для меня явилось настоящим сюрпризом, что русскоязычные сотрудники тюрьмы так хорошо владеют эстонским языком».
Но, как сказал нам А.Лайде, в этой группе тесты проходили служащие, работающие с документами на эстонском языке, и так или иначе имеющие ежедневную языковую практику. Хуже обстоит с теми, кто работает непосредственно в «зоне» – охранниками, которые общаются в основном с русскоговорящими заключенными. Их сейчас насчитывается в Эмари 80 человек. Охранникам еще предстоит подвергнуться тестированию.
Мелодия государственной службы
Наблюдая со стороны за ходом тестирования (хотя иногда так и тянуло подсказать), я невольно обратила внимание на то, что инспекторы по языку и чиновник из Минюста то и дело повторяли: «Неплохо, но для государственной службы недостаточно». Это о владении эстонским языком. Проще говоря, можно работать, где угодно, но не в госучреждении. Хотя, по словам А.Лайде, эти люди хорошо знают свою работу и отлично с ней справляются. Тем не менее, знание государственного языка имеет приоритетное значение для продолжения государственной службы.
К сожалению, невладение эстонским языком далеко не всегда бывает обусловлено лишь субъективными причинами, как-то: «Нет времени или не хватает денег». Встречаются и гораздо более серьезные предпосылки. Например, у одного из служащих, специалиста с высшим образованием, работающего в тюрьме по своей специальности, при тестировании обнаружились катастрофические трудности с восприятием эстонской речи на слух, при этом письменная работа была сделана с минимальным количеством ошибок. Виной всему – отсутствие музыкального слуха, что создает проблемы вообще при изучении иностранного языка. Эстонский не исключение, если учитывать, что принятый у нас государственный язык для русского в любом случае является иностранным. Выходит, нет музыкального слуха – нет работы в государственном учреждении. При этом работа в госучреждении является весьма престижной и привлекательной, так как государственная должность предполагает некоторые льготы, которых лишены обычные служащие. Сюда можно отнести более длинные, чем обычно, основные отпуска, к которым прибавляются дополнительные за стаж, отпускные компенсации, регулярный рост зарплаты. Помимо этого государственный служащий имеет льготы по пенсионному обеспечению. Да и строгое соблюдение норм рабочего времени, компенсации за замещение и прочее тоже имеют немалое значение.
Государственная служба дает человеку уверенность в завтрашнем дне. К сожалению, все это не для тех, кто не владеет государственным языком. Даже по объективным причинам.
