Фотоработы и полотна молодой эстонской художницы Ольги Юргенсон неповторимы и своеобразны, хотя понятны не каждому. Ее выставки, в том числе и персональные, с большим успехом проходили не только в Эстонии, но и за рубежом.
— Вы давно увлекаетесь фотографией?
— Очень. Я уже выставляла в 99-м году свои фотоколлажи в рамках проекта под названием «Почтение к Мондриану». Голландец Пит Мондриан, живший в Америке, — классик геометрического искусства. Он, будучи пейзажистом, в свое время вдруг отказался от изображения реального и перешел к абстракции.
- Значит, он на вас так повлиял?
— Нет, эта трансформация произошла ментально. С возрастом многое пересматриваешь. Ведь я училась в питерской художественной академии имени Репина, где безумно консервативное образование. Меня просто замучила серьезная реалистическая школа, и захотелось чистой формы и чистого цвета. В то время у меня и наметился переход к геометрии. Это своего рода перерождение, потому что геометрия — истоки искусства. До 94-го, пока я не окончила академию, приходилось писать в стиле а-ля Репин, но в 95-м я уже резко изменила направление.
- Неужели вам никогда не хочется написать пейзаж?
— У каждого свое понятие о пейзаже. На мой взгляд, на обложке буклета, посвященного моему творчеству, самый настоящий реалистический пейзаж (две трети полотна — черного цвета, на одной трети — листва. — Э.Л.). Понимаете, все, что делали в XVIII и XIX веках, давно знакомо и неинтересно мне. Всему этому меня научили в академии.
- Кто вас учил в жизни, кроме Мондриана?
— ...Казимир Малевич. Он в ранний период своего творчества делал прекрасные пейзажи, потом решил, что природа не должна быть моделью, и перешел к главным ОРИЕНТИРАМ — горизонтали и вертикали, то есть земле и небу. У него была своя теория и по поводу цвета. Мало кому известно, что в своих работах он использовал только три из них — желтый, красный и синий. Мне это совершенно не подходит. У меня есть все цвета, кроме, разве, зеленого. Он по восприятию — мертвый цвет, как и белый. Синий — углубляет, удаляет, желтый — приближает, а зеленый стоит на месте. Не будит воображение.
- Ваши работы — это состояние души, но понятны ли они зрителю?
— Смотря какой зритель. Если подготовленный, тогда — понятны.
- Сколько персональных выставок у вас было?
— Двенадцать. Не только в Эстонии, но и за границей. Но кроме персональных было и участие в совместных выставках.
— Как часто покупают ваши работы?
— Редко.
- Из-за цены или невостребованности?
— Из-за того и другого...
- Значит, больше работаете для себя?
— Да, пожалуй. Писать ради денег и конъюнктуры можно, конечно, но это равносильно наступить на горло собственной песне. Между прочим, пять лет назад практически все мои работы продавались, а теперь — застой. Видимо, тогда у людей было больше денег или я продавала работы безумно дешево.
- Что вдохновляет?
— Фильмы, книги, встречи с интересными людьми.
- А когда начинается депрессия?
— Хочу считать, что у меня ее почти не бывает. Работаю потому, что у меня потребность в творческом процессе.
- А родители вас понимают?
— Меня — да, мои работы — не всегда, но знают, что спорить об этом бесполезно.
- Если вас в материальном плане не радует жизнь в Эстонии, куда бы хотели уехать?
— Знаете, художникам везде, за исключением раскрученных, живется нелегко. А у нас в Эстонии еще и аренду галереи берут за устройство выставки. Когда мои коллеги в Вене узнали об этом, то были очень удивлены: всем известно, что мы, мягко говоря, люди небогатые. Большинство из художников за границей живет за счет грандов. У меня бывали, конечно, мысли об отъезде, но у каждого свой путь. Поэтому я здесь...
- Как начался ваш путь в искусство? Папа с мамой заставили?
— Как раз нет. Сначала красочки-кисточки, потом Йыхвиская художественная школа, школа-интернат при академии в Питере, куда я уехала в 15 лет. Обратно в Эстонию вернулась лишь в 96-м году.
- Сколько работ на вашем счету?
— Сложно сказать. Очень много. Ведь я занималась и графикой, и портретом, и живописью... А теперь — фотография. Мне кажется, что она актуальнее всего остального, что я делала раньше. Увлечение ею началось еще в детстве, но на серьезный уровень перешло в Вене.
- Что вы там делали?
— Я получила стипендию на конкурсе, организованном международной организацией «Культур контакт», которая работает со странами Восточной и Центральной Европы. Благодаря этому я смогла находиться в Австрии три месяца. В общем, будучи в Вене, я ходила по новым местам и фотографировала, делала инсталляции — новый вид искусства, означающий работу в пространстве. Для этого я использовала старые фотографии из семейного архива. Двенадцать работ я выставила в галерее в Вене.
- Чтобы делать снимки хорошего качества, нужен отличный фотоаппарат...
— Да, у меня «Никон».
- Вы человек настроения? Можете сорваться?
— Ну, верхом несдержанности себя не назову, но срывы могут быть у каждого.
- Вы довольны своей творческой судьбой?
— Пусть не на сто процентов, но довольна. Сомнения бывают, но все не так уж плохо.
- Что ж, желаем вам от читателей “Молодежки” творческих успехов и всемирного признания.
Фотоработы и полотна молодой эстонской художницы Ольги Юргенсон неповторимы и своеобразны, хотя понятны не каждому. Ее выставки, в том числе и персональные, с большим успехом проходили не только в Эстонии, но и за рубежом.