Это случилось на днях в одном из детских домов Таллинна: 18-летний воспитанник, согласно телефонной версии сообщивших о происшествии в редакцию, был жестоко и, что самое главное, беспричинно избит. В избиении принимали участие 15-летний воспитанник этого же детского дома и два его «старших товарища с воли» в возрасте 25-27 лет. История вопиющая, появилось желание немедленно броситься на защиту обиженного, начать выяснения и высказать претензии администрации детского дома за неспособность контролировать ситуацию. Однако при очной встрече ситуация обрела несколько иные очертания.
Участники событий
15-летний Рандо появился в этом, для себя уже третьем по счету, детском доме чуть больше месяца назад. Друзьями за это время не обзавелся. Причина – самая обычная: окружающие характеризуют его как неуравновешенного и конфликтного молодого человека. В прошлом у подростка остались, кроме двух детских домов, еще и приемные родители, а также полуторагодичное условное заключение за кражу и торговлю краденым. В предпоследнем детском доме от сложного мальчика отделались посредством перевода его в очередной.
В детской среде, тем более в детском доме, где все воспринимается зачастую излишне обостренно, подросток оказался вне общего круга. Зато прочно завяз в круге собственных проблем, которые разрешал на уровне своих представлений о защите чести и достоинства: «оппонентов» наказывал только физически, регулярно призывая на помощь сводного брата (так Рандо его называет сам) 27 лет от роду.
История 18-летнего Вани мало чем отличается от других «детдомовских» историй. Четверо сыновей у матери, в результате трагической случайности оставшейся без мужа и оказавшейся слишком слабой для того, чтобы просто выжить. Сейчас женщины нет в живых, а двое ее младших детей живут в детском доме. Ваня уже вышел из детдомовского возраста, где совершеннолетним не место, но, пока учится в профтехе, ему разрешено здесь жить. Значит, как минимум, еще два года. В прошлом у Вани - 7 лет жизни в спецшколе Тапа.
Компания в составе Рандо и его брата со своим другом избила Ваню в воскресенье, 7 июля, вне стен детского дома.
Версия первая, телефонная
Рандо предложил Ване купить у него мобильный телефон, «недорого». Предложение было обставлено по-современному: «Пойдем за угол покурим». За углом Ваню ждала машина, из которой вышли сводный брат Рандо и его (брата) 25-летний друг.
Со слов Вани: «Рандо спросил у меня, где кольца. Я не успел даже ответить, что не знаю, о чем он, после этого - удар в лицо: «Где кольца?». Одним ударом «на троих» дело не закончилось. Кто точно его бил, Ваня не знает, так как закрывался руками и ничего не видел. Убежать Ване удалось, только оставив в руках напавших куртку: «Рандо угрожал, вот попробуй, еще приди в детский дом, мы тебя там замочим». Мера унижения, испытанного Ваней, хорошо понятна не только человеку, побывавшему на его месте.
Неофициальный опекун Вани Лена, ставшая уже, по сути, его другом, отвезла юношу в больницу, где его осмотрели на предмет побоев, потом в полицию, там написали заявление. Рандо задержали в тот же вечер, его сводного брата почему-то не нашли.
Версия вторая, с глазу на глаз
Она появилась в результате работы психолога с Ваней и была озвучена уже при личной встрече молодого человека с корреспондентом, после чего кое-что в поначалу непонятном поведении Рандо прояснилось.
Итак, начало истории, как оказалось, было положено задолго до воскресенья. И началось все с того, что в Иванову ночь, с 23 на 24 июня, Ваня вытащил из кармана брюк Рандо 150 крон. В чем и признался, хоть и со значительным опозданием, сначала психологу, а потом корреспонденту. Таким образом, выяснилось, что Ваня отчасти сам спровоцировал ситуацию. Украденные деньги поделил, по его словам, с «другим мальчиком, который предложил украсть у Рандо деньги». Свою долю потратил на сигареты.
Рандо, разумеется, пропажу заметил сразу и, будучи парнем сверхэмоциональным, стал в грубой форме требовать возврата денег у всех подряд в детском доме, даже у воспитателей. Самое интересное, что с каждым «требованием» сумма украденных денег возрастала: Рандо называл и 200 крон, и 500, и 600. Неожиданно в этот список попали какие-то золотые кольца, 6 штук. Именно их и требовал Рандо в воскресенье от Вани, «выйдя» через идейного вдохновителя кражи на ее исполнителя.
Вопросы
Ими задается Лена, и пока ответов нет. Вопросы достаточно серьезны.
Например, откуда у несовершеннолетнего воспитанника детского дома, неработающего, хотя и находящегося на полном государственном обеспечении, оказалось в наличии 150 крон? В детском доме, конечно, дают деньги на карманные расходы, но в суммах гораздо меньших: до пятнадцати лет дети получают по 40 крон ежемесячно, с 15-ти – по 70 крон. Учитывая обычную детскую расточительность, можно сказать, что скопить 150 крон детдомовскому ребенку невозможно. Тем более что, со слов Лены, воспитательница Рандо утверждает, что за день до Иванова дня он просил пару крон на жвачку. Предмет фантазии (или не фантазии?) – некие золотые кольца в количестве 6 штук – тоже заставляют насторожиться и задаться вопросом: «А не имеет ли воспитанник детского дома дел с крадеными вещами и деньгами? И не вор ли его так называемый сводный брат?» Полицейским следовало бы обратить на это особое внимание. При условии, конечно, что их поставили об этом в известность.
Воспитательница после происшествия и обращения в полицию так и не смогла связаться с братом по мобильному телефону. В связи с этим у Лены возник еще следующий вопрос: «Как направляется в детский дом ребенок, имеющий совершеннолетнего родственника, у которого, в свою очередь, нет контактных данных? Возможно, и «сводный брат» тоже одна из фантазий детдомовского ребенка?»
Возможно. Их, детских фантазий, вообще большое разнообразие, а «детдомовских» и того больше – это подтвердит любой педагог или психолог. А несведущий человек скажет, что ребенок врет.
И еще один момент настораживает Лену: Рандо, судя по его поведению, явно страдает психическими отклонениями, имеет срок, хоть и условный, теперь ему «светит» еще одна судимость, а вкупе с угрозами он представляет нешуточную опасность для других детей, с которыми живет в одном доме. Она спрашивает: «Почему Рандо не направили в спецшколу Пуйату? Разве социально опасному подростку место в обычном детском доме?»
На последний вопрос ответ дал Роберт Кырвитс, пресс-секретарь Департамента полиции: «В спецшколу направляются дети, имеющие ярко выраженные проблемы с поведением. В случае с ранее судимым Рандо - его местонахождение должен был определить суд. Если суд решил направить его в детский дом, а не в тюрьму, полиция не может что-то изменить».
Остается добавить – до следующего суда.
Система
Детский дом не назван в статье только потому, что вышеописанная ситуация могла иметь место где угодно: не только в отдельно взятом детском доме, но и в любой обычной школе. Но ее могло и не быть. Если бы с детьми, тем более детдомовскими, постоянно и регулярно работали психологи. Этой практики, к сожалению, у нас нет. Во всяком случае, ни Рандо, ни Ваня вниманием психолога не пресыщены.
Зато теперь имеется простор для фантазий. В отношении Рандо можно предполагать что угодно – и наверняка случившееся в раннем возрасте насилие над мальчиком, и сложное психическое состояние родителей мальчика (если он оказался в детском доме, то всякое могло быть). Все это причины, по которым ребенок мог оказаться сначала в приемной семье, а потом – в детском доме.
Впрочем, самой главной причиной можно считать государственную систему социальной защиты, когда на детей частенько обращают внимание только как на источник лишних забот. Когда детское пособие равно десяти гамбургерам, одиннадцати литрам лимонада или одной не самой крутой кроссовке (выбирайте сами, на какую ногу вам надо). Когда одинокие и многодетные матери, в силу сложившихся обстоятельств «проявившие слабость» и не имеющие возможности содержать своих детей, отправляют их под опеку государства, которое само же и допустило возникновение безвыходных ситуаций.
Не всем детям повезло иметь обеспеченных родителей. Но некоторым все же посчастливилось иметь хотя бы сильных. Родители Рандо и Вани к таковым не относились.
