Следует ли законодательно закрепить монополию «Ээсти лото» на местном лотерейном рынке? Должны ли платить налог на азартные игры организаторы торговых лотерей? На вопросы «Молодежки» отвечает председатель правления АО «Ээсти лото» Моника САЛУ.
— Г-жа Салу, «Ээсти лото» — монополист на отечественном лотерейном рынке, такой же, как «Ээсти телефон» или «Ээсти энергиа». Не сказывается ли это обстоятельство на качестве оказываемых услуг?
– На самом деле наша продукция несколько отличается от той, что предлагают своим клиентам «Ээсти телефон» и «Ээсти энергиа». Без электричества человеку прожить куда труднее, чем без лотереи. Ведь покупка лотерейного билета – дело сугубо добровольное. При этом человек знает, что его деньги пойдут на поддержку благотворительности. Словом, в данном случае говорить о монополии, в классическом смысле этого слова, довольно странно. В Финляндии, например, где тоже существует одна контролируемая государством лотерейная фирма, за счет дохода от проведения лотереи на благотворительные цели выделяется до шести миллионов марок… каждый день. У нас, конечно, обороты гораздо более скромные, но свои успехи тоже имеются: так, в прошлом году мы выплатили в качестве выигрышей более 70 миллионов крон. В то же время уплаченный нами налог на азартные игры составил 16 миллионов крон, а дохода предприятие принесло 14 миллионов. То есть 30 миллионов в общей сложности пошло на благотворительные цели.
— И все же, чем плоха идея либерализации лотерейного рынка? Ведь, казалось бы, чем больше появится лотерейных фирм в Эстонии, тем больший доход они принесут в государственную казну…
– Совсем наоборот. Безусловно, в условиях тесной конкуренции доходы государства сократятся, так как резко возрастут расходы на организацию и проведение лотереи. Сейчас же необходимо поддерживать в рабочем состоянии только одну структуру – «Ээсти лото». К тому же в случае либерализации рынка появится опасность появления у нас иностранных организаторов лотерей, и тогда деньги вообще начнут уплывать за границу.
— Новая правящая коалиция отозвала из парламентского производства законопроект, запрещающий некоммерческим объединениям организацию лотерей. То есть пока все остается по-прежнему. Вы, кажется, были горячей сторонницей этого несостоявшегося закона, направленного на укрепление монополии «Ээсти лото»?
– Да, я считаю, что это был хороший законопроект. Сейчас некоммерческие объединения имеют право проводить лотереи, но несмотря на это, конкуренции они нам не составляют. Если объем продаж «Ээсти лото» составляет сейчас 138 миллионов крон в год, то некоммерческие объединения продают лотерейных билетов всего на 200 тысяч в год. Что же касается запрета на организацию лотерей, то тот самый законопроект не отнимал у некоммерческих объединений этого права. Он лишь обязывал их проводить лотереи не самостоятельно, а через «Ээсти лото». И это хорошо: все же наш механизм контроля гораздо надежнее.
— Но зачем законодательно исключать даже теоретическую возможность конкуренции? Не слишком ли спокойно вам заживется в таком случае?
– Я считаю, что успех фирмы зависит не столько от наличия конкуренции, сколько от эффективности руководства и отношения работников. Кстати, зарплата сотрудников «Ээсти лото» напрямую зависит от того, насколько хорошо идут дела у фирмы.
— Вы упомянули о механизме контроля. Насколько все же эффективна система, при которой одни и те же чиновники из Министерства финансов сидят в совете «Ээсти лото», получая за это определенную зарплату, на них же возложены функции контроля за деятельностью предприятия, и в довершение картины те же самые люди готовят тексты законопроектов, напрямую касающихся вашей фирмы?
– Очень хорошо, что они сидят в совете, благодаря этому они имеют представление о работе фирмы. Что же касается механизма контроля, то он отличается многоступенчатой структурой. Так, проведение самих розыгрышей контролирует МВД, совет предприятия проверяет, куда расходуются деньги, а Госконтроль, в свою очередь, смотрит, все ли было сделано по закону со стороны руководства фирмы и совета.
— Кроме обычных лотерей, у нас есть еще так называемые «торговые лотереи». Это когда какой-нибудь магазин, например, разыгрывает среди покупателей бытовую технику или что-то в этом роде. Ваши оппоненты утверждают, что отозванный законопроект, о котором мы уже упоминали, ставил целью уничтожить подобные розыгрыши. Так ли это?
– Дело в том, что действующий Закон о лотерее сейчас вообще не регулирует проведение торговых лотерей. С точки зрения закона, это как бы и не лотерея вовсе. Между тем торговая лотерея – такая же лотерея, как и все остальные. Единственное отличие заключается в том, что ее организатор не должен платить налога на азартные игры, который, как известно, идет на поддержку спорта, культуры и различных социальных проектов. Еще один аспект – торговая лотерея, как правило, отличается принудительным характером. В конце концов, тот самый приз – стиральную машину или телевизор – оплачивают, не подозревая о том, сами же клиенты. Кроме того, мне непонятно, почему организаторы торговых лотерей освобождены от уплаты налога на азартные игры. Получается, что «Ээсти лото» сейчас находится как бы в неравных условиях по сравнению с организаторами торговых лотерей.
— Интересно, представители каких социальных групп у нас чаще играют в лотерею? Есть у вас такая статистика?
– Bingo Loto предпочитают семьи и пенсионеры, Viking Lotto – молодежь и мужчины с доходом выше среднего. В Keno Loto играет более образованная публика – там надо больше думать. А в целом, надо сказать, в последнее время спектр играющей публики существенно расширился. В общем, играют все, независимо от возраста и социального положения.
